Маттиас принялся смущенно терзать салфетку. Тиа виновато опустила глаза.
— Значит, я в самом деле узнаю обо всем последней! — всплеснула руками Села.
Бабушка покровительственно похлопала ее по плечу.
— Едва ли, моя дорогая. Едва ли ты последняя.
Когда все поели, Лана встала и принялась уносить тарелки со стола, кивнув Тиа: пора было сервировать фрукты. Маттиас вместе с ней прошел к раковине и стал помогать нарезать тяжелые шары ломтиками.
— Это было так же захватывающе, как и всегда, — прошептал он.
Тиа заговорщически ему подмигнула.
Лана принесла им маленькую свечку для тарелки Эзры.
— Не забудь отложить фруктов для своей бабушки, Маттиас, — тихо сказала она.
Бабушка Маттиаса, Дексна, приходилась старшей сестрой Роуэн. Она была уважаемой целительницей, но не могла говорить. Никто не слыхал от нее ни слова. Она крайне редко приходила на семейные ужины, и Тиа встречалась с ней только в гостях у Роуэн: они с Дексной жили по соседству, буквально за следующей дверью. С пышными серебряными волосами, зачесанными в пучок, Дексна неизменно сидела в гостиной за какой-нибудь книгой. Она не признавала новшеств вроде световых планшетов и читала только настоящие бумажные книги, хранившиеся в Архиве. У нее единственной была такая привилегия.
Тиа передала Маттиасу вазу и стала смотреть, как он выкладывает в нее сладкие оранжевые фрукты.
Когда гости разошлись, Лана даже не стала выслушивать от Тиа предложение помочь.
— Мне помогли Села с Маттиасом. А ты сегодня ночью так и не поспала нормально.
Тиа не стала возражать. Ей хотелось поскорее вылезти из платья и освободиться от чересчур тугого пояса. Еще не выйдя из главной комнаты, она начала расстегивать браслеты.
Меха, привезенные Селой, так и лежали кучей на постели. Но поверх них появилось нечто незнакомое: бумажный свиток, перехваченный красной лентой.
Некоторое время Тиа изумленно смотрела на него. Затем взяла свиток в руки и аккуратно размотала ленту. Туго свернутая бумага будто ожила в ее руках. Она развернула ее, запоздало испугавшись, что свиток может потрескаться. Но документ был вовсе не таким старым, как показалось на первый взгляд: бумага развернулась легко и почти без шелеста.
Это была карта.
Глава седьмая
Питер
Родители Питера замучили его напоминаниями и предостережениями. Не включать пропановые горелки. Запасы еды стоят на полке. Не прикасаться голыми руками к обогревателю. Собакам ничего не понадобится, поэтому расхаживать по лагерю необязательно.
— Отчего бы вам просто не сказать «не высовывай носа из палатки» и закончить на этом? — пробурчал Питер.
— Не передергивай, — возразил папа. — Ты можешь выходить из палатки, как только тебе заблагорассудится. Но от каждой из этих вещей зависит твоя жизнь, Питер.
Он взял тяжелую сумку, набитую инвентарем для полевой работы. В этот раз они не брали с собой ружье: их маршрут пролегал на восток, далеко от побережья и белых медведей.
— Ты уверен, что не хочешь с нами? — в который раз спросила мама, упихивая сухофрукты в и без того раздутый рюкзак. Питер радовался, что она едет развеяться. Она сидела над своей загадочной красной тетрадкой все время, пока папа с Джонасом были в Куанааке, и с отсутствующим выражением лица выводила строчку за строчкой. Если он к ней за чем-нибудь обращался, иногда приходилось окликать ее по нескольку раз, и только тогда она отвлекалась.
— Нет, спасибо, — ответил Питер. — Я еще не отогрелся после вчерашней поездки. Забьюсь под все одеяла, что у нас есть, и буду читать книжку в постели.
Кроме того, он замышлял расправиться со сковородкой шоколадного печенья, оставшегося с завтрака.
Вчера папа с Джонасом вернулись из Куанаака с новыми трубками для бура и мешком лука с морковью — кроме них, в овощном магазине ничего не оказалось. «Мы сделаем соус стир-фрай», — грустно сказала мама, увидев эти гостинцы.
Затем они вчетвером отправились на полевые работы. Кататься на упряжке оказалось просто потрясающим занятием! Они неслись стрелой по бескрайним снежным просторам, залитым солнцем, а собаки весело тявкали.
Потом настало время работы. Было ужасно холодно, а полевые исследования оказались не очень-то интересным делом: папа без конца настраивал оборудование и бубнил что-то себе под нос, а Джонас пробурил глубокую дыру в ледяной толще и стал записывать в блокнот какие-то цифры. Потом они принялись разглядывать маленькие штифты, вбитые в лед. Все это время мама через бинокль всматривалась в горизонт, сказав, что хочет увидеть овцебыков или песца. Питер замечал, как время от времени папа многозначительно поднимал на нее брови, но она каждый раз качала головой и говорила: «Ничего». Все это время Питер кругами бегал вокруг них, пытаясь согреться. К концу поездки руки и ноги уже ничего не чувствовали.