Так что сегодня он замечательно проведет время в лагере.
Джонас сунул голову в расстегнутый вход. Его щеки раскраснелись от мороза.
— Упряжка готова.
Доктор Солемн передал ему еще две сумки и снова повернулся к Питеру.
— Мы вернемся часа через четыре. Судя по прогнозу со спутника, будет солнечно, но здесь быстро меняется ветер. Поддерживать лагерь даже в течение нескольких часов — большая ответственность, Пит.
— Точно. Не волнуйся, папа.
Спустя три часа Питер уже жалел о том, что не стал задавать никаких вопросов. Снег шел уже два часа без перерыва. Выпало более полуметра, и буран не собирался затихать. Вот тебе и спутниковый прогноз погоды.
Он уговаривал сам себя, что родители в безопасности. Папе приходилось бывать, наверное, в пятидесяти штормах гораздо сильнее этого, к тому же они всегда возили с собой запасные палатки на случай плохой погоды. Они наверняка пережидают буран где-нибудь в укрытии. Питер надеялся, что дело обстоит именно так.
Он знал, что пока отсиживается в гиби-гиби, с ним все будет в порядке, но как же Саша и другие собаки? Их навес был слишком низким, к тому же с плоской крышей. Что, если их засыпало? Или, что еще хуже, под весом выпавшего снега крыша навеса обрушилась? Они, наверное, уж задыхаются! Почему он не догадался взять их с собой в гиби-гиби, когда буран только начался?
Из окна рядом с кроватью не было видно ничего, кроме густо валившего снега. Он представил себе, что Саша с другими собаками замурована в душной снежной пещере, или что они вообще придавлены обломками крыши.
Питер отбросил одеяла в сторону и встал. Он потратил целый час на то, чтобы пялиться в голубой потолок гиби-гиби, лежать и бездействовать, ожидая возвращения родителей. Его сердце бешено колотилось, пока он натягивал самую теплую куртку и искал снежный щуп в ящике с инструментами. Папа говорил, что даже в самый слабый снег не стоит выходить без такого щупа. Если поднимается слишком сильный ветер, острый конец щупа требовалось вонзить в землю изо всех сил и держаться за него, пока порыв не закончится. На словах все звучало замечательно. Ему бы хотелось, чтобы и на практике вышло неплохо.
Он застегнул за собой молнию внутреннего клапана входа и растерянно встал в узком пространстве между двумя клапанами палатки, которое они прозвали «прихожей». У его ног лежали цветные тросы, ведущие к ключевым местам их лагеря.
Он нагнулся и поднял с земли голубой, который, как он рассчитывал, был надежно прикреплен к стенке навеса для собак. Расстегнув молнию внешнего клапана, Питер выглянул наружу.
Завывал ветер. Звук был похож на пронзительные вопли, повторявшиеся каждые несколько секунд. Питер застыл на пороге, наблюдая за круговертью снега. С ощущением, что выходит в армагеддон, он бросился в самую гущу бурана, сжимая в одной руке голубой трос, а другой застегивая молнию на входе.
Едва сделав первый шаг, он уже ослеп и оглох от вездесущего снега. И успел замерзнуть. Первым его желанием было вернуться назад.
Ему пришлось согнуться в три погибели, чтобы с трудом поднимать с земли злополучный трос. Дело двигалось медленно, Питер считал шаги. Каждый из них давался очень нелегко. Он тратил много сил на то, чтобы вытащить трос из-под глубокого снега. Крошечные участки тела вокруг глаз и рта, которые не прикрывала маска, словно кололи тысячами маленьких иголок, или, если быть точнее, сосулек.
Сделав девятнадцатый по счету шаг, он решил, что проще будет отпустить трос и пробежать до навеса, поскольку он уже знал, в какую сторону нужно двигаться. Поскольку Питер одевался в спешке, ему уже везде набился снег: в один ботинок, внутрь перчаток, в оба рукава и даже каким-то образом попал в штаны. Ноги ныли из-за неудобного полусогнутого положения. Но как только он распрямлялся в полный рост, то ветер толкал его с такой силой, что мог вообще сдуть прочь из лагеря. Верно. Не стоит отпускать трос.
Двадцать восемь. Двадцать девять. На шаге номер тридцать его нога ушла в снег глубже, чем раньше. И когда он попытался ее выдернуть, ботинок остался в сугробе. Теперь Питер стоял на одной ноге в самом сердце арктического шторма и растерянно разглядывал свой собственный носок. Ботинок сгинул в снегу. Держась одной рукой за трос, он принялся ковыряться в сугробе другой рукой. После пяти или шести попыток ему наконец повезло. Ботинок теперь был полностью забит снегом, но он отважно засунул ногу внутрь.