— Как ты это поняла?
— Вот здесь отпечатки одинаковой глубины. — Тиа показала место, где собака начала разгоняться. — Но здесь, где она бежит в полную силу, одни следы заметно глубже других.
Она показала на слабый отпечаток лапы, очевидно, недостаточно глубокий, поскольку на него пришлось мало веса.
— И…
— Таким образом, при увеличении нагрузки больная лапа продолжает ее беспокоить. Ей еще нужно отдохнуть. Возможно, поплавать некоторое время в озере.
Все чикчу обожали плавать, к тому же, не существовало способа лучше восстановить сломанные конечности.
— Хорошая работа. — Долан выпрямился и улыбнулся ей. — Если бы мы объявили ее здоровой, у нее осталась бы застарелая травма.
Тиа улыбнулась ему в ответ, но все ее мысли были о загадочной карте.
— Могу я попросить тебя об одолжении, Долан? — Ей показалось, что момент вполне подходящий.
Долан изобразил изумление.
— Одолжение? А мне показалось, что ты против любых одолжений.
— За исключением тех случаев, когда они действительно необходимы, — серьезно возразила она. — Я знаю, что сегодня днем должна работать, но мне задали большое исследовательское эссе, которое нужно сдать до конца семестра. — Тиа ненавидела лгать, но была уже не в силах ждать дальше.
— А тебе приходится туговато в последнее время, а, Тиа? — Долан снова разулыбался. — Твоей тетушке кажется, что ты сильно вытянулась и исхудала.
Тиа улыбнулась.
— Тогда, боюсь, мне придется просить уже о двух одолжениях!
Долан махнул на нее рукой.
— Иди. Я ничего не скажу Лане. Но если у меня найдется хоть малейшая причина волноваться, я не собираюсь молчать. И жду тебя здесь завтра, к Восходу.
Тиа пошла за своими коньками и остановилась на минутку посмотреть на щенков Кэсси. Ио наконец-то смогла поесть, пока последыш спал, примостившись под маминым подбородком.
На Главной дороге было многолюдно. Тиа держалась правой стороны, среди самых быстрых бегунов, и уже спустя короткое время добралась до Архива.
В Архиве Грейсхоупа хранились старинные книги и манускрипты. Все, что произошло в поселении с момента основания, было запротоколировано и хранилось где-то здесь, в этих комнатах: даты рождения, подробности заседаний Совета, отчеты со сбора урожая и даже родословные чикчу. Отдельно хранилась только книга предков: за нее отвечала Ангус.
Тиа вошла. За рабочим столом, как обычно, над раскрытой книгой склонился архивариус Лукиан. Больше никого не было.
— Добрый день, Лукиан, — поздоровалась Тиа. — У меня есть один вопрос, ты не мог бы уделить мне пару минут?
— Готов поспорить, что на самом деле вопросов даже больше, чем два, — ответил он, не отрываясь от чтения. На лоб ему свисал темный локон.
Хотя Лукиан был ровесником Ланы, серьезный и задумчивый характер делал его старше. У него были резкие выступающие скулы, а глаза окружала сеть морщинок: наверное, слишком пристально вглядывался в старые тексты. Кроме того, он никогда не смотрел собеседнику в глаза.
— Меня интересуют карты, старинные, еще со времени первого поселения.
Лукиан перевернул страницу.
— Это не похоже на вопрос.
Тиа зарделась.
— Да, ну, в общем, я хотела бы узнать, можно ли как-нибудь определить, кто их рисовал? Точнее, одну из них. Я знаю, что художник принадлежит к Первой линии, но точно…
Архивариус отвлекся от чтения и подозрительно посмотрел на нее.
— Ты узнала, что художник происходит из Первой линии? И каким же образом?
— В правом нижнем углу той карты, о которой я говорю, помещена наша печать. Дерево.
— Я понял, о какой карте ты говоришь, — едко произнес он. — Продолжай.
Тиа сделала глубокий вдох и заговорила дальше.
— Нас учили, что печать — это своего рода подпись. Я думала, нет ли возможности узнать, кто…
Она осеклась, потому что Лукиан побагровел от гнева и смотрел на нее так, будто готов был задушить. Тиа невольно отступила назад. Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и выдохнул.
— Вас учили, что изображение дерева на той карте — это такой вид подписи? — он заговорил с ней почти любезно.
— Угу.
— И подобная учеба составляет часть твоего начального образования?
— Да.
— Кто твой главный наставник?
— Мериуэзер.
— Мэриуэзер! — взревел он. — То, что он и ему подобные обладают правом наставлять других — это просто плевок в лицо всей нашей цивилизации. Он сам не получил ничего, кроме начального образования, ни в чем не преуспел и теперь еще пудрит мозги остальным! — Он жестом пригласил ее сесть на затертую каменную скамью перед своим столом. Тиа повиновалась.