— Ох… болит? Я не удержалась, извини.
— Я тебя люблю, — сказал я вместо ответа, вытирая со лба воду и пот. Слишком душно.
Она улыбнулась. Мылись мы вместе, натирая друг другу спинку и лапая. Когда вышли, то пар повалил так, что запотело зеркало у кровати и немного окно. Я рухнул на постель, жадно вдыхая прохладный воздух. Софа улеглась рядом, приспустив моё полотенце и мацая пузо. Смутившись, я поднял его обратно, накрыв её ладонь.
— Ты чего?
— Стесняюсь я.
— Это шутка такая? После того, что мы сейчас делали, ты до сих пор стесняешься мне животик показывать?
— Не тебе. Мне перед собой стыдно.
Софа нависла надо мной, поглаживая брюшко.
— Ох, Рафи. Мой милый робкий Рафи. У тебя очень красивый мягкий животик.
— Которым я об тебя бился сейчас сколько раз? Я думал, ты задохнёшься.
— Хах, нет. Мне… мне нравится, когда так делают.
— Вот так? — утвердительно спросил я, резко перевернувшись и наклоняясь над девушкой, в чей животик упиралось моё чрево.
— И желательно посильнее.
Я приподнялся, и тут с меня сползло полотенце, оголив пузо. Софа пискнула и заставила меня рухнуть на себя.
— Мой сладкий мягонький раскормленный пельмешек!
— Пусти, раздавлю!
— Нееееееет.
— У тебя что-то хрустнуло, Софа, отпусти!
— Это от большой любви, — она продолжала улыбаться, обвив меня руками и ногами.
Сделав усилие, я поднялся с булочкой на себе. Она такая… тяжеловата, но эта тяжесть такая приятная, ощутимая… как будто слиток золота поднимаешь, примерно такое же чувство.
— Извини, — Софа отпустила меня и упала на постель.
— За что?
— Ты дышишь тяжело, не буду больше вешаться.
— Я дышу тяжело, потому что упарился.
— Потому что кто-то жрёт слишком…
— Тихо! — я поцеловал её, уложив на себя. — Давай так: ты не унижаешь себя, а я себя.
— Ну давай. Ох, погодь, что там со временем? — она глянула на часы. — Половина двенадцатого! Рафи, мы на завтрак опоздали!
— Прискорбно. Может, перекусим чем-нибудь с кухни до обеда?
— Подожди, а если мы в город… — она глянула в окно. — Ясно, не сходим, там ливень.
— Смотри, обед в два часа. Сейчас полдвенадцатого. Два с половиной часа ты потерпишь, если мы стянем что-нибудь с кухни?
— Не то, чтобы у меня выбор был. — грустно вздохнула Софа. — На самом деле, у меня уже где-то дня четыре не очень хорошее ощущение.
— Что такое?
— Я вроде и ем… взять хоть вчерашний день, мы с тобой почти весь стол смели, я вроде бы наелась, но уже через час внутри сводит и хочется ещё.
— Это из-за магии, — я обнял её, гладя животик. — Она нарастает, чтобы удерживать её сил нужно больше. Следовательно, и есть тоже. И чаще.
— И стану я как папа.
— Тогда я тоже. И мы будем как два больших пельменя.
— Пирожка.
— С малиной.
— Вкусно звучит, — она вздохнула снова, улеглась на меня и свернулась клубком. — Ссссс, больно внутри.
— Моя бедная проголодавшаяся ватрушка, — я поцеловал её в щёчку. — Я сам за едой схожу, лежи.
— Блин, я домой хочу, — заскулила рыжая. — Там еды много-много. Там первый завтрак, второй, перекус, потом обед, снова перекус, потом полдник, ужин, поздний ужин, и частенько вечерний перекус.
— Не сочти за грубость, но с девятью приёмами пищи за день я вообще не удивляюсь, почему у вас все слуги упитанные.
— И не только слуги, давай честно. Но как же дома всё вкусно, — она мечтательно улыбнулась, сложив лапки на пузике. — Как шикарно на столе лежал поросёнок, как он вкусно пах, как красиво лежали нарезки, пироги и супы.
— Ты прям так сильно проголодалась?
— Ваще капец.
— Ладно, я сейчас, подожди пять минуточек, — я поцеловал её в живот и стал одеваться.
С кухни я приволок шмат баранины, пирог с арахисовой пастой, корзинку фруктов и три тарелки нарезок. Несмотря на то, что нёс я это с большим трепетом, дабы не опрокинуть или хуже — не спалиться, увидев мою добычу Софа грустно вздохнула.
— И всё?
— Я старался вообще-то, — буркнул я.
— Извини-извини, мой кругленький, — она сладко поцеловала меня в щёку. — Ну мой пышненький, пожалуйста, не дуйся на меня. Спасибо, что принёс, ты мой герой и добытчик.
Я засмущался, слушая от неё дифирамбы, и потом мы приступили к еде. А наевшись, включили кинцо, улеглись под одеяло и стали смотреть, обнимая и жамкая друг друга.
====== Пляж и новости ======
Ливень шёл неделю. И вот, дождавшись солнца, наша компашка из четырёх леди, лорда и меня метнулась на пляж. Ехали мы на кабриолете Амнерис, предвкушая солнце, море и песок. Я же всё думал, что бы им лучше соврать, чтобы не раздеваться и не лезть в воду. Я наплел что-то про «укачало» и «подташнивает», лишь бы меня не трогали. Когда мы доехали, девочки и Клейс раскидали вещи по периметру машины и рванули к воде с радостным воплем, даже Бриана, и только Софа вздохнула и поволокла на пляж корзинку с вещами. Кому отдых, а кому свидание. И все счастливы, всем хорошо.
— Наконец-то мы на месте! — радостно объявила Софа, упёршись в свои бочка руками, когда нашла подходящее место для нас двоих. — Рафи, ты как?
— Я? я нормально, — промямлил я, расстелив на песке покрывало и магией установив зонт.
Рыженькая довольно потянулась и стала выкладывать еду на покрывало. Я сел с ней рядом и немного оттянул от себя края застёгнутой рубашки, глянув вниз и проверяя, на месте ли мой втянутый до предела животик, который я себе отъел за неделю ливня и который старался втягивать, дабы не краснеть перед Софой. Я люблю её, это не секрет, и я знаю, что она тоже меня любит, но мне всё же не даёт покоя навязчивая мысль о том, что она хотела бы видеть рядом с собой мускулистого парня, а не пухлого мямлю с щеками и животом, как я. К слову о рубашке, она стала мне тесновата, как и вся остальная моя одежда, но Софе об этом заикнуться я не мог. Хоть она тоже пухленькая, я всё равно не смел признаться ей в том, что растолстел. А на пляже была куча худых людей, и мне всё время казалось, что они на меня смотрят и думают, какой же я толстый. Софа придвинулась поближе, убрав рыжие волосы за ухо, отпила из бутылки и расстегнула свою лёгкую полупрозрачную рубашку, выставив на обозрение красивую белую грудь в купальнике и верх милого бледного животика.
— Ты на что это смотришь? — хитро спросила она, сжав грудь предплечьями.
— На самую милую девушку на свете, — ответил я, рассматривая её грудь и думая, что надо бы дома купальник с неё снять.
— Тогда в глаза смотри, сладкий, — она подняла моё лицо и улыбнулась. — Есть будешь?
— Я? н-нет, хех, я утром наелся
— Но ты утром съел только тарелку салата. Признавайся, в чём дело? — она села рядом со мной и приобняла за складочку на боку, которой явно было тесновато в этой рубашке.
Я начал краснеть и стыдиться.
— Ну просто… понимаешь… я поправился… сильно… — промямлил я виновато.
— Насколько, сладенький? — ласково задала Софа вопрос, поглаживая меня по боку.
— Четыре с половиной… я вешу целых сто тридцать три килограмма. Господи, я ужасно жирн… мм… — она не дала мне закончить, целуя.
Когда она отстранилась, я вопросительно уставился на неё. Софа опустилась не мои бёдра и положила руки на выпиравшие через рубашку бока.