— Не надо так себя называть, мой сладенький аппетитный розанчик. Мы кажется договаривались, ты не опускаешь себя, а я себя. Ты очень красивый, ты мой самый любимый пончик, Рафаил. Ты же знаешь, что я тебя таким пухленьким пирожком очень люблю. Если хочешь похудеть — твое право, но мне будет тяжко видеть, как ты себя изводишь.
Я обнял её и втянул запах волос.
— Ты самая лучшая пышечка на свете.
— Спасибо, сладенький. Теперь можно вопрос?
— Конечно.
— Если ты так поправился, то разве тебе не должна была стать маловата одежда?
— Ну… она, собственно, и стала…
— Покажи мне свой животик, — она расстегнула мою рубашку и положила руку на мой втянутый, но всё равно выпирающий живот, и погладила его. — Пожалуйста, сладенький.
Я сглотнул и выдохнул. Живот сильно вышел вперёд полукругом и улёгся мне на бёдра, упираясь в лобок Софы. Девушка улыбнулась и бережно обняла его обеими руками, отчего я вздрогнул.
— Не надо стесняться этого прелестного животика, сладенький, — она чмокнула мою щёку. — Бедняжка, тебя так долго прятали, тебе было так тесно в старой одежде.
— Ты с моим животом разговариваешь? — невольно усмехнулся я.
— Да, — Софа легла мне на бёдра, обнимая живот. Затем бережно похлопала его и погладила. — Урчит. Кушать просит, бедняжка. Не кормят его, несчастного.
— Раз на то пошло, то у тебя часом с собой пирожных нет?
— Конечно есть, — Софа магией их вынула и дала мне. — Ешь, дорогой.
Так мы и сидели. Милуясь, воркуя, подкармливая друг друга и целуясь. Но длилось это не очень долго, или просто мы с Софой часов не наблюдали, но закончилось наше романтичное откармливание тогда, когда наши кенты вытащились из воды и голодной сворой напали на нашу еду.
— Нет! Брысь! Я утром спросила, взять вам чего-нибудь, или нет, вы мне что ответили?! Ой, да нафига, не есть едем, плавать едем, загорать, так что руки убрали от моих запасов!
— Пожалуйста! Мы бедные и голодные дети! — заныл Клейс, обняв за ноги Софит.
В общем, еды у нас вскоре не осталось. Но нас это ничему не научило, поэтому бедные и голодные дети опять полезли плавать. Растратив все калории и в этот раз, они уже были грустные и усталые, потому мы все в скором времени отправились домой.
Через пару месяцев прибыл Дару. Софа напрыгнула на него и долго обнимала, расцеловывая и осматривая. Потом он увидел Бриану. И щёки его подёрнулись румянцем.
— Привет, Бриана, — промямлил он, одёргивая толстовку. — Т-ты так загорела…
— А ты потолстел, — ответила она, равнодушно встряхивая головой и убирая с лица чёрные длинные волосы.
Дару поджал край губ и подтянул пузико.
— Я случайно, — зачем-то сказал он. Бриана, Софа и я вопросительно на него уставились. — Я эм… я… у-у меня там…
— Дела, — Софит потянула его к себе в комнату, жестом подзывая и меня. — У нас с тобой есть дела.
Варфайр пожала плечами и пошла дальше. В покоях Софа усадила брата на кровать и с тихим визгом села рядом.
— Она тебе нравится!
— Пиздец, — парень откинулся на кровать. — Я правда так растолстел?
— Ну… Верд потолще всё равно. И Рафи тоже.
— Я здесь вообще-то! — возмутился я.
— Ты же знаешь, я любя.
— Чего? — растерялся Дару, приподнявшись. — В смысле «любя»?
Я и Софа смущённо покраснели. Он же улыбнулся.
— Понятно. И давно?
— Месяца два, — ответил я, взяв ладошку девушки.
— Я рад за вас, правда, но вы же понимаете, что если узнает отец…
— Не узнает, если мы не расскажем. А мы ведь не расскажем? — Софа посмотрела в глаза брату.
— Не расскажем, — сказал Дару.
— Класс, — улыбнулась булочка. — Возвращаемся к тебе. Что там с Брианой?
— В том-то и дело, что ничего, — он страдальчески поднял глаза к потолку. — Я… я как-то не понял, как это случилось… она такая… такая статная, гордая, воинственная… как валькирия. Ночью мне снится сиянье её лиловых глаз, я видел её образ даже на поле боя… фак, я не могу, я влюбился в неё!
— Как ты красиво сказал, аж глаз потёк, — умилилась Софа.
Я недовольно насупился. Разве я не красиво с ней говорю? Надо будет это исправить. Дару взял её за плечи.
— Сестра моя, мне требуется помощь.
— Ах брат, чем я могу тебе помочь?
— Скажи, как покорить твою подругу,
И сердце ей стрелой любви пронзить?
— Бриана страсть питает к белладонне:
Ей нравятся прелестные цветы.
И думаю, не станет равнодушной
К беседам об оружии она.
— Вы долго белыми стихами будете говорить? — встрял я.
— Ладно, больше не будем, — сказал Дару, оттягивая от шеи воротник. — Фух, жарковато здесь. Софа, давай правду, я сильно плохо выгляжу?
— Ты всегда будешь самым прекрасным лобстером в моих глазах, братик. — Софа довольно прижалась к его щеке своей.
— Софа, — захныкал блондин.
— О, о, давай позовём её на свидание?
— Через некоторое время.
— Какое время?
— Через десять килограмм, — он встал с кровати и направился к выходу. Затем остановился. — Стой, помнишь, ты на диете сидела?
— Ну и?
— Помогло?
— Немного, если учесть, что я срывалась. Я похудела-то килограмм на пять.
— Ладно, учту, я пошёл.
— Эй, а я?
— У тебя Рафи. Он тебя развлечёт, а мне пора.
— Ты по мне не скучал? — обиделась Софит.
— Ну конечно же скучал, — он вздохнул и сильно поцеловал сестру в обе щеки. — Я к маме.
— А, так бы и сказал.
Дару взъерошил волосы булочки и вышел. Софа же потянула ко мне руки. Я сел рядом, и она обняла меня за живот.
— Рафи, мы должны их свести.
— Софа. Бриане 19, а Дару 21. Они явно в состоянии сами разобраться.
— Ну ты ж видел, как они друг на друга смотрят?!
— Я не думаю, что влезая в чужую жизнь ты сделаешь лучше.
— Моя плюшечка, — она взяла меня за щёки и сильно поцеловала губы. Сладко. А я-то думаю, кто моё какао выпил. — Ну ладно, мы поступим по-твоему и не будем лезть. Но если у них не срастётся…
— То тоже не будем лезть, — я обнял её, сцепив руки за спиной в замок. — Ты не уважаешь их личное пространство.
— Это неправда!
— И право на выбор.
— Так, отпусти меня, ты злой.
— Я не злой, я честный. Соф, позволь Дару хотя бы попытаться самому всё сделать. К тому же он ведь старше, у него явно больше опыта.
Она вздохнула, перестав пытаться выскользнуть из моих объятий. Погладила щёку.
— Ладно, возможно ты прав.
— Класс, — я чмокнул её руку.
— Теперь к другим новостям, хех.
— Мне это «хех» как-то не нравится.
— Тут такое дело… ты главное не нервничай…
— Тааааааак.
— Давай я тебе животик помну, чтобы не волновался?
— София Флейм, если ты… а-ах… — она стала гладить меня по пузечку и нежно надавливать. — Мамочки… п-повыше…
— Пончик настоящий, — улыбнулась она, подняв ладонь к области желудка. — Мой самый вкусненький и милый.
— Мммф… ах… ещё, пожалуйста…
— Мой аппетитный толстенький тюленчик. Ну так вот, там проблемка-то малюсенькая, даже волноваться, по сути не о чем…
— Хорошо… — постанывал я, выпячивая и надувая живот, лишь бы она не останавливалась. — Не буду…
— Просто маленькая фигнюшечка, это даже нервов твоих не стоит, мой любимый пирожок.
— Мгм… аф, с-сильнее…
— Там в общем… папа скоро приедет.
Меня будто водой из шланга окатило. У меня умерла нервная система.
— КТО?!!! — подорвался я.
— Тихо ты! — она закрыла мне рот. — Т-ты чё орёшь так?
— Господи, Софа, мне пиздец! Он меня… а тебя?
— Меня-то как раз нет, — неловко сказала она. — Тебя… давай тебя спрячем?
— Лорд Фейриблум всё равно ему скажет, что «ой, здрасьте, а тут по соседству с вашей дочерью комната занята, там Рафаил живёт. Который Гранде, да, вы с ним знакомы? А, хорошо, ружья у нас вот тут, хотите я его подержу, чтобы вы не промахнулись?».
— Амнерис попросит отца не говорить про тебя.
— В замке-то мы с ним явно не пересечёмся, да?! Фаааааак, ну твою же мать, за что?! — я стал нарезать круги по комнате. — Может, мне уехать? Или в городе жильё снять? Нет, стоп, у меня нет денег… можно я продам телефон, который мне лорд Крейд взял?