Мы ехали в машине, вдалеке уже виднелись башни замка. Софа дремала на моём плече, я поднял перегородку между задним и водительским сиденьем, и приобнял её животик. Девушка вздохнула, поёрзала и зевнула.
— Мы далеко? — спросила она.
— Через полчаса приедем.
— Класс, я голодная, — она потёрла глазки.
— Я слышу, — улыбнулся я, жамкая её пузико.
Она потянулась и легла мне на колени.
— Чеши пузо боярское, — ухмыльнулась Софа.
— Было бы, что чесать. Совсем исхудала.
— Сам ты исхудал.
— Нет, ты глянь! — я приподнял её, ощупывая живот и бочка. — Ты иссохла и закончилась.
— Ах, какой кошмар!
— Щёчек больше нет, пузика тоже, грудь не грудь больше!
— Да, я один в один стиральная доска.
— Эх, вот раньше была такая красивая. Румяная, пухленькая, пышненькая пышечка. А теперь тебя нет.
— Прошу заметить, я не одна исхудала. — она поднялась и села на мне. — Где вот? Где живот, где всё? Тощий, как слуги у Глейгримов. Тебя откармливать надо, а ты что делаешь?
— А что я делаю?
— А ничего ты не делаешь! Был такой красивый сладкий шашлычок, так ведь нет, он в гости приехал и салатом давится.
— Я мог бы заново откормиться…
— Этим в Файрфорте и займёмся. Отъешься, поправишься, жирок наберёшь, — она гладила меня по щеке. — И снова будешь красивый красавец. С брюшком, щёчками, и жопкой.
— Так, стоп, сейчас-то что не так с моей жопкой?
— Её нет. Была, а сейчас нет.
Я прикрыл глаза.
— Я блин без понятия, как реагировать.
— Кушать и подращивать животик и жопку.
Вздохнув, я улёгся на сидении и потянулся. Спина затекла. Софа легла на меня и стала гладить по животу.
— Ватрушечка.
— Пирожочек, — улыбнулся я, приобняв её.
Вскоре мы были в замке. Там нас вышли встречать родители Софы, держа двойняшек на руках, Верд с Мэхиген и Ренуар. Мы вышли из машины, Софит раскинула руки.
— А вот и мы!
Родители кинулись целовать и обнимать дочь, и за компанию меня.
— Наконец-то вернулись, — улыбался Дарон, дав маленького сына дочери, которая стала его тискать, а сам стал жать мою руку и осматривать. — Гм. Поправился что ли? Хорошенький такой, довольный.
— Наверно, есть немного, — слегка смутился я, положив ладонь на брюшко.
— Не смущайся, — усмехнулся лорд. — Нашёл, чего стесняться.
— Софит! — Мэхиген напрыгнула на Софочку и чмокнула в щёку. — Муа! Вкусно пахнешь. Пошли скорей, что-то расскажу!
— Что-то — это что? — поинтересовался у жены Верд, поздоровавшись со мной.
— Потом узнаешь, малыш. Софочка, двигаем!
— Двигайте в обеденный зал, — сказал им лорд Дарон. — Дети только приехали, голодные, уставшие.
Боже, как давно я не видел этого огромного стола с горой еды. Вроде прошёл-то один месяц, а я так соскучился по вкусностям и традиционным блюдам рода Флейм. Мы все сидели рядом, разговаривали, смеялись, мне было так хорошо. Даже странно было вспоминать, что во время первой встречи милорд Дарон хотел меня прибить. Я ел и ел, когда в желудке не оставалось места, я пил и ждал минут десять, а затем снова начинал трапезничать. Рядом сидела Софа, чья ладошка то и дело ласкала и массировала мне большое тугое круглое пузцо. Через два часа я разъелся до состояния ленивого тюленя, устал дышать, и откинул голову на спинку стула. Софочка посмотрела на меня и приобняла живот.
— Рафи? Всё нормально, дорогой?
— Да… хух… я наелся.
— А десерт? — Дарон кивнул в сторону больших и красивых пирожных, что стояли на позолоченном блюде. — Не будешь?
— Милорд, я… — я не смог закончить. Пирожные. С нежным шоколадным кремом, тающим на языке бисквитом, аккуратной ягодкой на верхушке. Я смог лишь вздохнуть, пока по моему отвердевшему круглому брюшку скользили ладошки любимой женщины. — Ммф… можно я в комнате десерт съем, а?
— Да, конечно. — закивала Софит.
— Это вандализм, — уверенно сказал Дарон.
— И распущенность, — с такой же интонацией кивнул Флейм, впихнув в себя кусок ветчины.
— Зачем есть в комнате? Во-первых, есть стол с приборами, во-вторых это крысятничество.
— Папа. Крысятничеством называется мелкое воровство.
— И таскание еды в свои комнаты, как в норы.
— Ну мы один разик, ну папочка, ну пожалуйста.
Благородный лорд Флейм простонал.
— Один раз. Только из-за того, что вы приехали.
— Спасибо, папуль. Люблю тебя, — Софа крепко чмокнула его в щёку, а потом взяла меня за руку. — Рафи, пошли. Встать сможешь? — тихо задала она мне волнующий вопрос.
— Постараюсь, — ответил я, поднимаясь.
Через десять минут мы были в комнате, а служанки принесли три подноса еды, среди которой были и те самые пирожные. Софочка полулёжа устроила меня на кровати, поднесла ко мне блюдце и присела рядом. Я вздохнул.
— Не хочу, — капризно сказал я.
— Мой сладенький, в чём дело? Желудочек болит?
— Я сам есть не хочу. Покорми меня.
У неё аж глаза заблестели. Флейм нежно прошлась рукой мне по животу.
— Конечно. — она взяла ложечку и подцепила кусочек. — Открывай ротик, Рафи.
Я съел пирожное. Затем ещё два. А затем фрукты — бананы, яблоки, апельсины в шоколаде. Целое блюдце. В животе всё тянуло и давило. Простонав, я сполз на кровать и стал лежать.
— Плохо?
— Да… ммф, мамочки… тяжело…
— Мой бедняжка, — Софа нависла надо мной, массируя брюшко обеими ладошками. Легонечко чмокнула в щёку. — Ох, какой горячий, тебе жарко? Давай разденемся.
Она стянула с меня свитер. Снова поцеловала в щёку, наглаживая пузо, и взяла кусочек пирога.
— Нет, больше не могу, — простонал я.
— Ну конечно можешь, милый. Посмотри, это всего лишь маленькая долька. Неужто не вместится в такой большой животик?
Я сглотнул. Съел, чувствуя, как пирог сползает вниз по пищеводу и остаётся где-то рядом с переполненным желудком.
— Умничка. Давай ещё немножко?
— Соф, мне больно… нгх… й-я уже не могу, — хныкал я.
— Мой толстенький мальчик, — она продолжила делать мне массаж животика. — Но ты маловато скушал. В прошлый раз ты съел на пирог больше. Ох, ты чего так смотришь? Ты снова проголодался?
— Только не сладкое… мф, есть остренькое? Хочу остренькое.
— Остренькое… — протянула она задумчиво, смотря на подносы. — Гм. А, да, вот. Жаркое с острым соусом пойдёт?
— Кусочка полтора… ну Софа, ну честно больше не вместится…
Она кивнула и нанизала на вилку кусочек, подула, и поднесла ко мне. Я съел. Дальше уже ощутил рвотный позыв.
— Рафи? Рафи?!
Я жестом ладони попросил её подождать, кое-как заполз головой на подушку и закрыл глаза, начав втягивать воздух носом, а выдыхать ртом. Через пару минут стало полегче. Я открыл глаза и прильнул к ладошке Софы.
— Подташнивает?
— Мгм.
— Извини пожалуйста, я… я как-то… увлеклась… прости, — она виновато опустила голову и прижала к себе мою руку.
— Всё хорошо, — тяжело дыша сказал я. — Ммф, спать хочу… и пить… дай водички, пожалуйста?
Софа дала мне напиться, и я решил погрузиться в сон после сытного обеда. Булочка улеглась рядом, нежно массировала мне пузечко, и целовала, шепча ласки. Я задремал на её плечике, слушая:
— Мой любимый розанчик. Мой сокровенный вкусненький пончик. У кого такой большой животик? Ох, ты уже спишь. Спи-спи, сонное ты брюшко. Люблю тебя. — и я улыбнулся. И я люблю тебя, моя милая пампушечка.
Следующим утром я проснулся, потянулся, чмокнул спавшую рядом Софочку и обнял её.
— Буууууулочка. Мяяяяягонькая, — довольно мурлыкал я. — Слаааааденькая.
— Ну отстань, — сонно пробухтела девушка, утыкаясь в подушку.