— Не-а. Моя плюююшечка, моя пыыыышечка.
— Рафи, блин, — Софа залезла с головой под одеяло. — Дай поспать.
— Нет. Сонное брюшко больше не сонное. У меня хорошее настроение, и я передаю его тебе.
— Если ты продолжишь передавать мне своё настроение, я передам тебе своё. Тапком.
— Я вытерплю всё во имя любви, прелесть моя.
— Так, всё, ты наказан, — она забрала моё одеяло и столкнула к краю, а сама разлеглась поперёк кровати. — Раз не спится, займись чем-то.
— Вот ты ворчишь, а я тебя всё равно люблю, — улыбнулся я.
— Мгм, успехов, — зевнула рыжая и продолжила спать.
— Вредная пампушка, — я чмокнул её в щёку и поднялся с кровати.
Шторы наверное лучше не открывать, пусть спит, в самом деле. Я ещё раз потянулся и поплёлся в душ. Оттуда я вышел довольный жизнью, ероша полотенцем волосы, и накинул махровый жёлтенький халат. В углу комнаты я заметил весы. Интересно, сколько я сейчас вешу? Месяц назад я был на краю, а сейчас? Так, ну, ел я не так уж и много. И ещё я болел, а ещё в дороге выматывался. Я определённо был должен похудеть. А вчера… а вчера не считается. С подобными оправданиями я взошёл на весы. И у меня едва не вырвались маты. Хорошее настроение объяла тревога, вина и паника. Месяц назад я был сто сорок девять. Сегодня я вешу сто пятьдесят шесть кило. Видимо, у меня всё-таки вырвался писк или аханье, потому что Софа недовольно повернулась.
— Ну я же… оу… — она увидела, что я стою на весах. — Ты чего такой перепуганный?
— Да я… а я…
— Много? — Софа приподнялась на кровати.
— Дофига, — я опустился в кресло, взявшись рукой за голову.
Девушка укуталась в одеяло и приползла ко мне. Обняла.
— Сколько?
— Сто пятьдесят шесть. Я помню наш договор, и… ммф, я не хочу на диету, — заканючил я, надеясь услышать её «ну конечно, мой кругленький, не хочешь — не истязай себя, пойдём, покушаем, чтобы ты не нервничал?».
Но надежда моя осталась надеждой. Софа вздохнула, приобняла меня и поцеловала в макушку.
— Я понимаю, что не хочешь. Но тебе нужно. Придётся немного похудеть, сладенький.
Хорошее настроение испарилось, у меня предательски задёргалась нижняя губа. Софа наклонилась и поцеловала меня.
— Моя булочка, ну чего ты? Тебе так обидно?
— Ты меня не любишь.
— Я?!
— Иначе бы на диету не садила.
Да, я сволочь. Но я ленивая сволочь. Поймите правильно, я очень люблю её, я знаю, что она обо мне заботится, но если б вы ещё вчера обжирались до отвала, а на следующий день узнавали, что придётся ограничить себя в еде, вы бы тоже начали отпираться. Софа бросила возмущённый взгляд.
— Да как тебе… — она осеклась. Я догадываюсь, о чём она думала. Она винила себя в том, что хочет меня ограничить от вкусной еды. Она очень трепетно носилась со мной с того дня, как я чуть не умер, и сейчас скорее всего рассуждала, стоит ли ей ругаться со мной. Софа вздохнула и обняла меня, ероша волосы. — Рафи. Я очень тебя люблю. Я уже однажды потеряла тебя. Второй раз я такой боли не переживу.
Мне стало стыдно. Я смотрел в пол и утыкался носом в тёплое одеяло, что свисало на обнимающих меня руках.
— Милый, всего-то шесть килограммов. С твоим весом они уйдут очень быстро, за месяц, или даже меньше. Я люблю тебя таким, правда, ты ведь знаешь. Это не ради моей прихоти, это ради твоего же здоровья. Пожалуйста, сладенький, ну пожалуйста.
— Ладно, — тихо согласился я и кивнул.
— Давай я с тобой худеть буду? — она нежно улыбнулась, гладя меня по щеке. — Я не хочу, чтобы ты шпинатом давился, а я рядом сидела и шоколадки уплетала.
— И ты будешь со мной все шесть килограммов?
— Все шесть, — кивнула девушка. — И потом все сто пятьдесят.
Я слабо усмехнулся. Обнял её. Внутри было странное чувство. Я был и благодарен ей, что она посидит на диете со мной, но обида всё-таки шелушилась где-то в груди. Я сам понимаю, что слишком толстоват и давно надо было остановить себя и перестать жиреть, но я как-то откладывал. А тут раз — и на меня смотрят ласковые, полные заботы и любви глаза и ещё и не указывают, а упрашивают и умоляют меня скинуть шесть несчастных килограммов. Нет, я справлюсь. Я много вешу, если я побегаю и повпихиваю в себя зелень недельки две, я очень быстро сгоню немного жирка, а потом можно будет снова объедаться и откармливаться, пока Софочка меня гладит и массирует тугой животик.
За столом на нас смотрели как на умалишённых, стоило мне сказать, что я не буду сладкое, а Софе — что она не хочет жареное мясо.
— Она беременна? — лорд показал на дочь и посмотрел на меня.
— С чего вы взяли?
— Папа! Второй раз!
— Потому что ты никогда не отказывалась от мяса, и… так, стоп. Ты её внешностью попрекнул?
— Н-нет конечно, вы что! — побледнел я.
— Я потом всё объясню, — пообещала Софит.
В общем, ели мы с ней салат и фрукты. Так как я не наелся, я резонно рассудил, что если в курице много белка, то и есть её можно много. И сожрал миску варёного куриного филе. Позже мы с Софит пошли проветриться. И пока проветривались, дошли до парка, где мимо нас пробежала молодая пара в спортивной одежде. Софа и я глянули друг на дружку.
— Мы тихонько? — спросил я.
— Очень тихонько.
И мы побежали. Через минуты три мне стало тяжело дышать. Ещё через минуту стало колоть в боку и почему-то свело живот.
— Ты нормально? — забеспокоилась Флейм.
— Я? Ага… я это… я с непривычки… — запыхавшись отвечал я.
— Может, хватит?
— Нет-нет, Соф, я правда в порядке, я просто… ай!
В груди кольнуло. Я замер, хватаясь за сердце и опираясь на скамейку.
— Господи, что с тобой?! — ко мне подскочила Софочка. Щёчки её были румяными от бега, грудь часто поднималась с каждым вдохом. — Рафи, милый, д-давай ты присядешь?
Я опустился на скамейку, старательно дышал и думал, какой же это пиздец. Я же нормально выдерживал бег в прошлом учебном году, неужто я так раздобрел, что сердце с такой тушей уже не справляется? Да хотя о чём я! Раньше я весил сто тридцать, а сейчас полторы сотни. Как же я разжирел. Софа подула мне в лицо и убрала с глаз чёлку.
— Бедняжка, уже устал. Больше бегать не будем.
— София, ответь на вопрос.
— Какой, любимый?
— Каково это — любить кусок сала?
Она округлила глаза.
— В смысле? Ты про себя что ли? Рафи, блин! Ну какой ты кусок сала? Ты просто немножко толстоват, мы давно не двигались, организм отвык. Мне тоже не очень хорошо, поверь пожалуйста. Не нервничай так и…
— Иди сюда, — я положил руку ей на живот и прошёлся магией. У девушки покалывало в груди и тоже болел бок. Я убрал боль. — Полегче?
— Да, — вздохнула Флейм, обняв меня. — Не гноби себя так, ну правда. Мы ведь договаривались.
— Договаривались.
— Поэтому не забывай, что с тобой на диете будет мелкая толстая мышь.
— Я укушу тебя.
— А я тебя.
Отдышавшись, мы отправились дальше, но уже спокойным шагом. В животе чувствовался лёгкий голод. Я всё-таки привык завтракать чем-то тяжёлым, либо сладким. В большом количестве. И между прочим, привычка эта выработалась за время, что я жил у Флеймов. Раньше я так делал редко. Потому что не успевал.
====== Эпилог. Часть вторая ======
Домой мы вернулись к двум часам. Обед. Ну и естественно на нас снова пялились. На нас и на салаты. Мэхиген укусила кекс и обратилась:
— Софит, у тебя совесть есть? Ещё вчера мне обещала посекретничать.
— Я?
— Ну, я тебе хотела секрет рассказать.
— Да какой секрет-то? — снова встрял Верд, как и вчера.
— Да потом скажу, сначала ей надо.
— Слушай, я польщена конечно, но…
— Фууууу! Общение с Глейгримами на тебя плохо влияет. Ты начала говорить, как они.
Софит закатила глаза.
— Ладно, пошли секретничать.
Девочки удалились. Я же остался один на один с братом и отцом любимой. Оба вперили на меня глаза.
— Колись, что у вас такое? — задал вопрос Верд, кусая куриную ногу.
— Почему оба ничего не едите? — добавил лорд Флейм, показывая на меня вилкой с нанизанным на неё кусочком крольчатины.