Выбрать главу

Я сглотнул. Слишком вкусно пахнет. В брюшке настойчиво урчало. Желудок подмывал меня вкусить хоть немного вкусненького, пока Софы рядом нет. Я прямо слышал: «Ну же, только глянь на пирожные. Как они на нас смотрят, а? Давай, скушай парочку, и мяска жареного немного. И зашлифуем это парой-тройкой десятков суши. Софочка не видит, давай скорей».

— Мы… понимаете… — замямлил я, чувствуя, как краснеют щёки.

— Пока не понимаем, — сказал лорд, кусая мясо. — Ну?

— Тут такое дело… мы как бы на диете.

Верд аж поперхнулся. Лорд Дарон уставился на меня непонимающим взглядом.

— Чья это идея была? Твоя или Софы?

— Да мы как-то вдвоём придумали.

— Фигню вы придумали. На какой диете? Два ребёнка ещё, куда вам худеть?

— Лорд Дарон, вы простите конечно, но когда отдышка на третьем этаже появляется, а во время бега колет бок и сердце, по-моему уже пора, нет?

— Ну во-первых, есть лифт. Во-вторых, если колет, то не бегай. Ходи спокойно, как все нормальные люди.

— Да я не о том, — застонал я.

— А о чём? Ради чего вы вообще это затеяли?

— Ну потому что вредно это для здоровья.

Оба Флейма усмехнулись.

— Скажем? — посмотрел на отца Верд.

— Давай, говори.

— Полнота и означает здоровье.

— Нет, вы не поняли, — терпеливо объяснял я. — Лёгка полнота, а не как у меня.

— А как у тебя? Ты в нашу семью вполне вписываешься.

— Да вашего дедушку всё равно никто не переплюнет, — вздохнул лорд Дарон, улыбаясь своим воспоминаниям. — Он был сильно похож на Ренуара.

— Кто звал меня?! — Первый ворвался в зал.

Я от испуга случайно чуть со стула не свалился.

— Иди сюда, тут Рафаил с Софочкой худеть вздумали, — подозвал его лорд.

— Что вздумали? Когда? Зачем, а главное нахрена?

— Я сейчас уйду, — шикнул я.

Тут ворвались девочки. Обе безудержно улыбались. Софа глянула на Мэхиген, налетела на брата и стала его расцеловывать.

— Братик, поздравляю! Верд, теперь ты окончательно взрослый!

— На пару децибел тише пожалуйста, — сказал парень, пытаясь унять поцелуи сестры. — О чём ты? Что такое?

— Дарон, ты станешь дедушкой, — улыбнулась Мэхиген, кусая яблоко. — Верд, любовь моя, а ты папашей.

— Ч… ты… я… а?

— Наконец-то! — обрадовался Дарон, вскочив с места и рванув лобызать невестку-бабушку-пращура в губы и щёки. — Верд, сынок, какое счастье!

— Иди сюда!

Верд подлетел к жене, подбросил её в воздух, поймал и сильно обнял.

— Я назову его Верд-младший.

— Я не позволю тебе так ребёнка называть.

В общем, пока семейство Флеймов радовалось пополнению, я задумчиво смотрел на Софочку и думал. Интересно, а если у нас с ней тоже ребёночек будет, как все отреагируют? Впрочем нет, нам детей нельзя. Мы сами ещё как дети. Да и не хочу ни я, ни Софа. Завести ребёнка — значит отдать большую часть жизни воспитанию, ограничению себя во всём, жертвам. И что мы дадим ребёнку? Я не лорд, а Софа хоть и дочь правителя рода, она сама не правит. Если я захочу стать равным ей, то должен буду согласиться продолжать её фамилию, женившись на ней. Я не хочу жениться. Я хочу любить её. Да и если поприкалываться захочется, я за беременного на седьмом месяце всегда сойду.

Вечером Софа притащила в спальню несколько бутылок ряженки и кефира. Напившись всего этого и перебив аппетит, мы улеглись на кровать.

— Как ты? — спросила она, гладя мне живот. — Брюшко сильно болит?

— Брюшко хочет кушать. — вздохнул я жалобно, массируя область желудка её ладошкой.

— Бедняжка голодненький, — Софа положила мою голову себе на грудь. — Потерпи совсем немножко, пожалуйста. Ты сильный, ты сможешь. Ты же справишься, кругленький?

— Куда я денусь? — я уткнулся ей в грудь лицом. — На тебе очень удобно грустить.

— Ну грусти на мне, мой вкусненький пельмешек, — посмеялась Софочка, гладя меня по макушке. Она помолчала, о чём-то думая. — Рафи.

— Да, милая?

— Я люблю тебя. Сильно-сильно.

— И я тебя люблю, пышечка. — я чмокнул её в пузико.

— Не смущай.

— Я не смущаю. Я ласкаюсь.

— Ты смущаешь меня ласками.

— Ну, значит сегодня мы меняемся местами, моя кругленькая.

Софа закрыла лицо руками, пытаясь спрятать красноту. Усмехнувшись, я улёгся и повалил её рядом.

— Пышненькая, мягонькая, сладенькая, толстенькая…

— Вот так не надо. Как угодно, но не последним словом. И не однокоренными.

— Почему?

— Ну потому что… ргх, фиг с ним, «толстенькой» можно иногда, потерплю. Но только не «толстушечкой».

— Почему? — повторил я, взяв её руку.

— Бесит это слово. — она покраснела.

— Бесит, или стыдит?

— Всё вместе.

— Соф, ты пухленькая. Это тебя красит. И я тебя такой очень ценю, люблю, и хочу. Ты желанная, красивая и женственная. И особенно тебя красят они, — я легонько пожмякал жирок на её бёдрах, — и она, — я поцеловал её грудь.

Она раскраснелась ещё сильнее.

— Ещё, — она накрыла мои руки на своих бёдрах, касаясь больших пальцев, которыми я несильно надавливал ей на низ пухлого животика.

— Хорошо, — улыбнулся я, начиная мять её жирок. — Толстушечка.

— Раф. Укушу.

— Ладно, пампушечка.

— Так лучше.

Я чмокнул её в низ живота, обнял и улёгся набок, выключив свет.

— Доброй ночи, булочка.

— Доброй ночи, пончик.

Прошло три недели. Мы с Софит честно сидели на диете, ограничивая себя во всем. С нагрузками были аккуратнее, потому что сердечко у меня и без того не особо выносливое. В основном мы много гуляли пешком и по лестницам. Не спеша. Этим утром, шёл дождь, мне захотелось уюта, и когда я застёгивал на себе пижаму-панду, я заметил, что ткань почти не давит мне в боках и в животе, а пуговки не натягивались, а застёгивались весьма спокойно. Я схуднул? Я подошёл к зеркалу и стал себя рассматривать. Гм. По внутренним ощущениям я почти ничего не замечаю, и измений во внешности вроде нет. Разве что, голод был уже не такой сильный, я немного привык к траве, корнеплодам и кефиру на ночь. Из душа вышла Софа.

— Ой, а кто это тут такой хорошенький?

— Вот вам легенда о кунг-фу панде, — ухмыльнулся я, повернувшись к девушке.

— Хех. Так, погодь, бочком повернись.

Я повернулся. Софа улыбнулась и обняла меня.

— Ты похудел, пухленький. Пижама хорошо сидит. Не жмёт?

— Нет. Я сейчас, — я подошёл к весам. Встал на них. А затем комнату пронзил мой счастливый ор. — ДААААААААА!!!

— Минус уши, — пискнула Софит. — Сколько, дорог… мм…

Я не дал ей договорить, заткнув поцелуем, подхватил на руки и стал кружиться по спальне.

— А я теперь худой! Минус восемь кило!

— Сколько?!

— Я теперь сто сорок восемь, прелесть моя! Я твой стройный распрекрасный принц!

— Офигеть, я так за тебя рада! — она стала целовать моё лицо. — Я так тобой горжусь, мой дорогой!

— Так, теперь ты.

— Нет, стой, отпусти!

Я поставил её на весы. Софа зажмурилась, а я улыбнулся и крепко чмокнул её в щёчку. Она была с сотню, сейчас девяносто шесть. Моя пышечка полегче, чем я, с неё жирок сходит медленней, поэтому и скинула она меньше.

— Сколько?

— Нисколько, ты не изменилась.

— Слава богу, — выдохнула девушка, обняв меня.

Я поднял её на руки с весов, и снова крепко поцеловал. Она ведь думает, что на килограмм полегче, и если увидит нынешнюю цифру, решит, что потолстела.

— Я очень тобой горжусь, любимый мой, — шептала Флейм.

— Спасибо, дорогая. А теперь, — я взял её руку, — не отметить ли нам сие прекрасное событие плотным завтраком?

— И таким же плотным обедом и ужином, — кивнула Софа и улыбнулась. — Пойдём, покушаем. Я уже совсем без жареного мяса извелась. А сладкое… боже, я хочу пирожные с бананами!

— Пошли скорее, пышечка!

— Секунду! — она шустро оделась в свою пижаму-панду. Потом прильнула ко мне и слегка подтолкнула бёдрами к двери. — Пойдём за вкусняшками, мой милый медвежонок.

— Пойдём, моя любимая мягкая медведица. — я подхватил её на руки и понёс.