— Это они!
— Совка, Утесник и Проныра, — пробасил Львиносвет. — Стойте здесь, я хочу с ними поговорить.
— Подожди! — крикнул Воробей, но в ответ раздался лишь плеск ручья, и он понял, что Львиносвет, забыв об осторожности, бросился прямо через границу.
— Что ты делаешь? — завизжал Совка.
Но Львиносвет уже не мог сдерживать душившую его ярость.
— Приведи Грача. Быстро!
— Что? — ощетинился Проныра. — Кто ты такой, чтобы отдавать нам приказы?
— Вот-вот, — поддержал его Утесник. — Убирайся на свою территорию, пока мы с тебя шкуру не спустили!
Низкое рычание вырвалось из груди Львиносвета, и Воробей представил, как его брат угрожающе шагнул к патрульным, ощетинившись так, что стал казаться почти вдвое больше ростом.
— Делайте, что я сказал! — прорычал он.
— Ладно, — взвизгнул Совка, тщетно пытаясь скрыть свой страх. — Но ты будешь ждать на своей стороне границы!
Воробей услышал шорох удаляющихся шагов, а потом раздался громкий удар об землю — это Львиносвет перемахнул обратно через ручей и снова встал рядом с братом. Он в нетерпении рвал когтями траву, словно сжигавшая его ярость требовала немедленного выхода.
Вскоре с другого берега ручья снова донесся запах племени Ветра, но на этот раз к ним приближался всего один кот: Грач.
Воробей почувствовал, как стоявшая рядом с ним Остролистая задрожала и принялась безотчетно раскачивать хвостом.
Наконец, с другого берега ручья раздался резкий голос Грача:
— Чего вам надо?
Слова застряли в горле у Грача, и он услышал, как Остролистая коротко глотнула ртом воздух.
Но Львиносвет не дрогнул.
— Мы узнали, что Ежевика и Белка — нам не родители, — громко выпалил он. — Наша мать — Листвичка, а ты — наш отец.
Повисла тишина. Затем Грач прошипел:
— Хватит мне голову морочить! Это невозможно!
Он сказал это с такой уверенностью, что Воробей на миг усомнился в своей правоте. Сделав глубокий вдох, он сосредоточился и проник в мысли Грача. Вот трава закачалась у него перед глазами, и Воробей очутился на вершине скалы над каменным оврагом. Листвичка висела, вцепившись когтями в край утеса, и умоляюще смотрела на Грача. Тот наклонился, схватил ее зубами за шкирку и втащил на твердую землю.
Затем Воробей увидел, как Грач и Листвичка сидят под кустом, тесно прижавшись друг к другу, и услышал умоляющий голос Грача: «Пойдем со мной, Листвичка! Клянусь, я позабочусь о тебе!» Потом они двое бежали по длинному пологому склону пустоши, затем сидели в овраге, разговаривая о барсучихе Полночи. «Я должна вернуться», — плача, твердила Листвичка.
Громкий кошачий вой прорезал тьму, и Воробей перенесся в лагерь Грозового племени. Каменный овраг кишел барсуками, и Грозовые воины храбро сражались с огромными разъяренными животными. Потом Воробей снова увидел Листвичку и Грача, они стояли на поляне, среди растоптанных веток, поломанных сучьев и луж пролитой крови. «Твое сердце здесь, а не со мной, — говорил Грач, и Воробей поразился тому, как грустно и нежно звучал его голос. — Оно никогда не принадлежало мне по-настоящему».
Все это продолжалось не дольше нескольких секунд, но когда Воробей покинул разум Грача, он был уже твердо уверен в том, что Щербатая открыла ему правду. А еще он был уверен в том, что Грач ничего не знал о том, что у Листвички были дети.
— Это правда, — тихо проговорил Воробей. — Ты тоже ничего не знал, да?
— Нет… — растерянно пробормотал Грач. Казалось, он был просто ошарашен этой новостью, но в следующий миг Воробей почувствовал, как в душе серого воина всколыхнулся гнев. — У меня есть только одна подруга, — прорычал Грач. — Ее зовут Сумеречница. И у нас с ней только один сын — Ветерок. Я не знаю, зачем вы явились ко мне со всеми этими дурацкими сказками! Убирайтесь домой и не смейте больше приближаться ко мне! Мне нет никакого дела до Грозовых котов. Вы ничего не значите для меня, и я не желаю вас знать.
Судорожный вздох вырвался из груди Остролистой, а Львиносвет в бешенстве царапнул когтями землю.
Воробей поднял голову и устремил невидящий взор на своего отца.
— Правда вышла наружу, — процедил он. — И никому уже не удастся спрятать ее снова.
Глава XXVII
Остаток дня прошел словно в тумане, а когда Остролистая свернулась на своей подстилке, сны ее были полны тьмы и страха. Она блуждала в густом кустарнике, где не было видно ни клочка неба над головой. Вдалеке раздавались крики котов, но сколько Остролистая не бежала, она никак не могла приблизиться к ним.