Мерримен сказал хрипло:
— Я умоляю тебя, мой сын.
— Нет, — ответил Странник, — я нашел лучших хозяев, чем ты.
Девять огней Тьмы вокруг зала поднимались высоко и трепетали, излучая холодный голубой свет. Старик плотнее завернулся в темное покрывало и, дико озираясь, осмотрел зал. Дерзко и пронзительно он закричал:
— Хозяева Тьмы, путь открыт для вас!
И девять огней поплыли от стен зала к самому центру, приближаясь к Уиллу и другим четырем Носителям Света. Мальчик был ослеплен их бело-голубым свечением; он больше не мог видеть Странника. Где-то за гигантскими огнями старик продолжал вопить, обезумев от горечи:
— Ты рисковал моей жизнью из-за книги! Ты заставил меня носить Знак! Ты позволил Тьме охотиться на меня веками и не разрешил мне умереть! Сейчас твоя очередь!
— Твоя очередь! Твоя очередь! — Крик эхом разнесся по всему залу. Девять высоких огней медленно придвинулись ближе, а Носители Света стояли в центре зала и наблюдали за ними. От камина Мерримен медленно вернулся в центр зала. Его лицо вновь стало бесстрастным, глубоко посаженные глаза — темными и пустыми, морщины на лице обозначились глубже, и Уилл понимал, что Мерримен теперь долго не станет выказывать сильных эмоций. Странник упустил свой шанс вновь обрести сознание и сердце Хокинга и потерял эту возможность навсегда.
Мерримен поднял обе руки, и плащ теперь стал похожим на крылья птицы. Его низкий голос разорвал звенящую тишину:
— Стоп!
Девять огней остановились, как будто зависли.
— Во имя Круга Знаков, — произнес Мерримен четко и ясно, — я приказываю вам покинуть этот дом.
Из глубины холодного света Тьмы, который излучали голубые гигантские огни, донесся звук, похожий на смех. А из темноты раздался голос Черного Всадника.
— Ваш Круг не полный, и у него нет силы, — сказал он с издевкой. — И твой вассал призвал нас в этот дом, как он делал и раньше и может сделать снова. Наш вассал, мой господин. Ястреб во Тьме… Ты больше не сможешь выдворить нас отсюда. Ни огнем, ни силой, ни энергией Круга. Мы разрушим ваш Огненный Знак прежде, чем он будет создан, и ваш Круг никогда не будет полным. Он будет разрушен холодом, мой господин, Тьмой и холодом.
Уилл задрожал. В зале и в самом деле становилось все холоднее. Воздух был похож на текущую прохладную воду, хлынувшую на них со всех сторон. Огонь в большом камине больше не давал тепла, вернее, все тепло всасывало в себя холодное голубое пламя Тьмы. Девять огней снова затрепетали, и, когда Уилл смотрел на них, он был готов поклясться, что это не огни, а гигантские сосульки, бело-голубые ледяные колонны, готовые обвалиться и похоронить всех под своими холодными осколками.
— …Холод… — спокойно проговорил Черный Всадник из тени, — …холод…
Уилл в тревоге смотрел на Мерримена. Он знал, что каждый из них, каждый Носитель Света в комнате, направил против Тьмы всю свою силу в тот самый момент, когда раздался голос Всадника, но это было абсолютно бесполезно.
Мерримен невозмутимо сказал:
— Хокинг позволил им войти, как и тогда, когда он впервые предал нас, и мы не можем изменить этого. Однажды я доверился ему, и это до сих пор дает ему силу, хотя доверие уже потеряно. Наша единственная надежда в том, что Хокинг — всего лишь человек… А против заклинаний глубокого холода, мы, увы, бессильны.
Он стоял, нахмурившись, пока бело-голубое пламя мерцало и танцевало; даже он выглядел холодным, на его худощавом лице появились следы усталости.
— Они принесли с собой глубокий холод, — Мерримен словно говорил сам с собой, — холод пустоты, холод черной пропасти…
И холод становился все сильнее и сильнее; он замораживал не только тело, но и сознание. Свет пламени становился все более тусклым, и Уилл вдруг понял, что двадцатый век опять оживает вокруг него, и они вновь оказались в поместье мисс Грейторн.
Здесь тоже было очень холодно.
Все изменилось. Радостный гомон голосов превратился в тревожный гул, и огромный холл был слабо освещен свечами, стоявшими в подсвечниках, чашках и на тарелках, везде, где нашлось свободное место. Яркие электрические лампы потухли, а длинные металлические батареи, которые обогревали большую часть комнаты, больше не давали тепла. Мерримен вместо плаща был одет в длиннополое пальто, как и раньше в этот день этого века. Он обратился к мисс Грейторн:
— Мы мало что можем сделать, мэм. Топка не работает. Все линии электропередачи вышли из строя. Так же как и телефон. Я велел собрать все одеяла и покрывала, которые есть в доме, а мисс Хэмптон готовит запасы мыла и горячих напитков.
Мисс Грейторн одобрительно кивнула.
— Хорошо, что мы сохранили старые газовые печи. Меня уговаривали избавиться от них, ты знаешь, Лайон, когда установили центральное отопление. Но я не послушалась. Электричество! Я всегда знала, что старый дом этого не одобрит.
— Я собрал дрова, чтобы поддерживать огонь… — начал Мерримен, но в ту же секунду, словно в насмешку, раздалось громкое шипение и из камина повалил дым. Те, кто находился рядом, отскочили назад. Через внезапно возникшее облако дыма Уилл увидел, как Фрэнк Доусон и Старый Джордж пытаются вытащить что-то из огня.
Но огонь уже потух.
— Снег прошел через дымоход, — сказал фермер Доусон, кашляя. — Нам нужны ведра, быстро. Тут целая куча снега.
— Я принесу, — закричал Уилл и кинулся на кухню, обрадовавшись, что может двигаться. Но прежде, чем он смог прорваться к двери через толпу замерзших напуганных людей, на его пути выросла фигура, и две костлявые руки схватили его запястья так крепко, что он онемел от неожиданной боли. Ясные глаза впились в него, сверкая диким светом, и высокий тонкий голос Странника заскрипел над его ухом:
— Носитель Света, последний из Носителей Света, а ты знаешь, что случится с тобой? Холод проникнет внутрь, и Тьма заморозит тебя. Холодные и окаменевшие, вы все будете беспомощны. И никто не сможет защитить маленькие Знаки на твоем ремне.
— Пусти меня! — закричал Уилл, но старик не отпускал его, вцепившись, как безумец.
— А ты знаешь, кто заберет маленькие Знаки, Старожил? Я заберу. Я, бедный Странник, буду носить их. Они обещаны мне в награду за мою службу — ни один из Носителей Света ни разу не предлагал мне такой награды. Они вообще не предлагали мне никакой награды. Но я буду Искателем Знаков, и все, что когда-либо принадлежало тебе, будет моим.
Он потянулся к ремню Уилла, его лицо исказилось гримасой самодовольства и злобы. Уилл громко закричал, зовя на помощь. Тут же рядом появились Джон Смит и доктор Армстронг. Здоровый кузнец схватил Странника за руки и скрутил их у него за спиной. Старик извивался и визжал, его глаза горели ненавистью к Уиллу, и обоим мужчинам пришлось применить физическую силу, чтобы удержать его. Через некоторое время они сломили его сопротивление, и доктор Армстронг откинулся назад со вздохом раздражения.
— Это парень — единственный горяченький объект во всей стране, — сказал он. — Чтобы он окончательно не тронулся, я дам ему снотворное независимо от того, какой у него пульс. Пусть поспит немного. Он представляет опасность для общества и для себя.
Уилл потер свое ноющее запястье. «Если бы вы только знали, какого рода опасность исходит от него», — подумал он. И вдруг он понял, что имел в виду Мерримен. «Наша единственная надежда в том, что Хокинг всего лишь человек…»
— Подержи его, Джон, пока я схожу за своей сумкой. — С этими словами доктор исчез.
Джон Смит одной своей огромной кистью держал Странника за плечо, а другой обхватил оба его запястья. Кузнец посмотрел ободряюще на Уилла и кивком головы указал на кухню; Уилл тут же вспомнил свое первоначальное намерение и побежал. Когда он вернулся, держа в каждой руке по ведру, около камина уже началась суета; снова слышалось шипение, опять вырывался наружу дым, и Фрэнк Доусон, пошатываясь, отошел назад.
— Безнадежно! — сказал он раздраженно. — Безнадежно! Стоит только очистить камин, как новая порция снега падает сверху. И этот холод… — Он в отчаянии огляделся вокруг. — Посмотри, Уилл.