Ну а поскольку я ничего не терял от того, что моя одноклассница сумеет избежать нежелательного брака, то не видел и никаких причин ей не помочь. Даже больше скажу: благодарная и обязанная мне наследница дома Безграничных Небес — это довольно ценное вложение на будущее. Опять же, не выйдет она замуж — и дом Безграничных Небес не приподнимется и не потеснит в табели о рангах и уровне влияния в провинции дом Тёмной Луны. Так что от дружбы с девочкой для меня сплошные плюсы и никакого негатива. Что ни говори, а характер у неё очень приятный, да и сама она приятна глазу, почему бы и не быть милым с такой лапочкой?
— Садись напротив меня, — дойдя до нужного участка газона, я разместился левой щекой к солнцу и указал Сюен на траву перед собой.
— Мы будем медитировать? — замешкалась девушка.
— Ты же за этим пришла. Не беспокойся, я уверен, что с моими подсказками ты быстро справишься.
Ничего не ответив, Сюен дёрнула подбородком и села в позу лотоса напротив, лицом ко мне, приготовившись слушать.
— Итак, первое, что ты должна понять, это то, что Солнце на самом деле представляет из себя огромный огненный шар, и хотя его свет дарит жизнь всему в нашем мире, рождается он из первозданного жара и пламени, равного которому не достичь ни в каких кузницах. Уже поэтому Ци Солнца не является чем-то инородным для огненного практика, напротив, возможно, она близка нам, как ничто другое.
— Огненный шар? — непритворно удивилась девушка. — Но как? Откуда ты узнал такое, брат Ю?
— Сейчас это не слишком важно — объяснения просто собьют тебя с настроя, — мягко, но твёрдо пресекаю вопросы. — Просто поверь мне, что это так. Солнечный свет не только может породить огонь своим теплом, но и сам рождается из великого пламени, отблеск которого несёт в своей Ци. Но чтобы впитать его и начать сливать с даньтянем, обычных методов недостаточно. Не пытайся сжимать её, жёстко контролируя волей, как делаешь в обращении с огнём. Ты должна её нащупать и заставить своё тело её принять, как с Ци огня, но не тянуть силу, сжимая зубы от напряжения, а позволить ей самой наполнить тебя, согреть и обласкать, как и подобает тёплым солнечным лучам…
Далее последовала череда вопросов из серии «Как же так?» и «Почему?», на которые я постарался ответить, поясняя открытые мной механики в понятных для средневековой девушки терминах. Пусть Ан Сюен и была прекрасно образована, да и мир вокруг хоть и был средневековым, но всё же магически-средневековым да с азиатским уклоном, а у этих ребят университеты появились задолго до Европы, однако тот же азиатский уклон и налагал свой отпечаток. Царицей наук здесь была литература, и истинным учёным мог считаться только тот, кто знает дохренилион иероглифов (включая те, что использовались одним-единственным автором несколько веков назад в одном-единственном трактате. А изобрести своё написание некого термина или явления мог буквально каждый каллиграф, вот просто потому, что душа у него так легла и вообще он — художник, он так видит!), поэтических произведений и сам является признанным каллиграфом. А точные науки здесь не то чтобы в загоне, но они как бы для быдла. В том смысле, что все эти практические знания — математика там, геометрия, что вот в производстве или управлении используется, это же для черновой работы, это приземлённо, низко, бездуховно. Знать вроде бы и надо, ибо без этого никуда, но в приличном обществе интегралы не обсуждают и благородных девиц им не учат. Короче, понятия, близкие моему техническому складу ума, следовало перевести в чувственную образность, близкую юной девушке, воспитанной на местной поэзии. К чести Ан Сюен, по-настоящему кипеть мозгами она меня не заставила и действительно быстро всё уяснила, после чего приступила к практике.