Максим прочел документ, поздравил.
Даст бог, походим вместе.
Дня через три Миша появился в Лагами. Доволен? спросил Виссарион.
Доволен.
Ну да, конечно, чего тут спрашивать. В голосе усмешка. Будем считать, первую специальность получил. Хоть, правда, не ахти какую, но все-таки. Инструктор.
А что?!.
Я просто хотел сказать, что ты стал солидным человеком не стыдно свадьбу сыграть.
Свадьба была намечена на осень...
Чем ближе подходил день свадьбы, тем большее беспокойство овладевало Мишей. Разве он разлюбил Като? Пожалуй, нет. Тогда что же было то, в августе? Забава, увлечение? Ни то и ни другое. Значит, снова любовь? Так где же она настоящая? Разобраться в этом было пепросто.
Он понимал, что окончательное решение должен припять не под давлением обстоятельств, а оставаясь свободным, насколько можно было оставаться свободным в его положении.
И он сказал отцу: я хотел бы отложить свадьбу на год. Ты что полюбил другую?
Может быть...
Кто она?
Одна городская...
Большей глупости Виссарион не мог себе представить. Какими же они окажутся в глазах людей: сорвали сватовство хорошего парня, отстояли для себя Като и теперь начинают крутить носом. И это в момент, когда люди называют Мишу и Като мужем и женой. Миша должен жениться на Като, и никаких других вариантов быть не может. Обмануть девушку и улизнуть такого в Сванетии не бывает.
Даже если бы не было всего этого, женитьба сына па городской назалась Виссариону делом непривлекательным. О, здесь у свана много причин. Примет ли гор одская местные правила, привычные разве тольно тем, кт с ними родился? В свансной жизни все расставлено по своим местам. Мужчине мужское, женщине женское. Мужчина пахарь, косарь, исполнитель много трудных дел, защитник и опора дома. А женщина-у нее свое, но прежде всего, нонечно, семья, дети, домащний уют. Казалось бы, базар что тут такого? Пошел купил, продал. Но мужчина не унизит себя продажей, шапок, сыра, орехов, яблок и прочей мелочи. Вот мясо - его дело, здесь он на своём месте.. А нормы поведения жены, исключающие, назалось бы, самые безобидные поступки? Пройтись с посторонним - бесстыдство, к утиться у зеркала - срамота, одна в кино - неслыханная наглость: только с мужем, с детьми. Не сможет кровь и плоть горца смириться даже с малейшими сомнениями в верности жены. Он и ей задаст перца и потащит на свиф подозреваемого вместе с его родней пусть присягают... Нет, таких строгостей не выдержит городская Значит, неминуемы скандалы, а это уже не жизнь. у конечно, она может уговорить сына жить в городе. Но только что тут хорошего? Затеется раздел. А какому тцу приятно, если сын отделяется. Бывало, сыновья поженятся, построят свои дома, но все равно все общее: большая семья-мечта свана. Иные семьи насчитывают по сорок-пятьдесят человек Ничего такой семье не страшно. А городская - муж, жена, ребенок.. Разве это семья? Свадьба объявлена, свадьба состоится, твердо: сказал Виссарион.
Заведенное колесо крутилось неумолимо.
За неснолько дней до свадьбы Миша ушел через перевал Бечо на северную сторону: «Неправда, без меня не состоится»
Возмущенный Виссарион воспринял его уход как бегство от святых обязательств.
Кан поступить? Извиниться и дать отбой? Нет, это невозможно. Ему вдруг показалось, что он был слишком мягок в воспитании сына, слишком уступчив. Вот теперь сын и плюет в отцовсние седины.
Боже мой, кто раньше спрашивал у молодых согласия? Женились так, как решали родители. И в этом был свой резон: старшие знали жизнь и могли дать верный совет. В отдаленную старину было даже такое дети еще в животе, а родители уже договаривались о женитьбе. Разумеется, в случае рождения разнополого потомства. Для скрепления договора отец родившегося мальчика приносил пулю (знак обручения) родителям родившейся девочки. «Даю тебе знак, - говорил отец мальчика отцу девочки, что дети наши обручены». Это означало, что девушка просватана и никто другой не имеет права ее сватать. Через год после приноса пули родители девочки приглашали в дом родителей мальчина. «Жениха» и «невесту» укладывали в одну люльку, делали угольком пометки на детских лбах и оставляли этот уголёк как символ очага, у головы девочки. А у головы мальчика клали нож. Потом люльку мальчика и люльку девочки ставили рядом, и целую неделю «жених» гостил у «невесты». Потом шли встречные подарки. Родители старались их больше сдружить. Если у девочки что-то не ладилось, приходил на выручку мальчик: запрягал быков, разгружал сено. Девочка, в свою очередь, могла сшить мальчи ку одежду. Они привыкали друг к другу, связываясь крепкими нитями. Но вот наступало время, когда родители мальчика присылали уважаемых людей к родителям девочки с сообщением: пора играть свадьбу. Свадьба была естественным завершением союза, заключенного еще до рождения жениха и невесты.