...9 июля, аэропорт Фью Мичино. Поредевшая советская команда. Состояние нервной усталости. Мир не мил. Нет той обостренности в восприятии, что была прежде, в день прилета сюда, в Италию радости.
Команда покидала Италию печали.
Альпинисты смотрели, как деревянный контейнер, внешне напоминавший ящик с оборудованием, медленно скрывался в зеве самолета ИЛ-62. Они почти не обратили внимание, как по нижнему вестибюлю и далее по посадочной площадке, обтекаемая толпой фотокорреспондентов, прошагала к лайнеру быстро, чуть косолапя высокая дама с лицом мулатки. Софи Лорен летела тем же рейсом на Московский кинофестиваль. Звезды мертвые, звезды живые. О, этот страшный мир контрастов.
...Среди сотен голов, запрудивших все перронное пространство Тбилисского аэропорта, -повязанные черной тканью головы Виссариона и Максима.
От самолета гроб поплыл на руках, тянувшихся со всех сторон. Он плыл долго, неспешно к стоящей в отдалении машине с откинутыми бортами.
Взревели клаксоны, и сотни автомобилей медленно двинулись вслед за головной. По пути поток обрастал новыми и новыми машинами, катился к городу, как лавина...
Кахетинское шоссе, виноградники с печальными тополями, высотные дома района Двадцати шести бакинских комиссаров, железная дорога.
Вдали показалась дрожащая в июльском мареве Мтацминда с телебашней; улица Черноморская, проспект Шаумяна, Долобаури, Эльбрусская, набережная Куры, белый обелиск арагвинцев, отвесные скалы левобережья с прилепившимися старыми домами, Метехский замок с конным Вахтангом Горгасали, Майдан, арки мостов, автостанция... Поток сопровождавших машин затопил площадь Героев, создав. в центре города двухчасовую пробку; парк Кирова... Головная машина остановилась.
...Гражданская панихида. Тысячи людей проходят через Альпийский клуб Грузии, где установлен гроб. У пьедестала веревка, айсбайль и удивительно точный портрет Тигра работы московского художника Алексея Гапоненко (Лёхи).
...В Тбилиси и Местию идут тысячи телеграмм и писем. Они приходят из всех республик Советского Союза, а также из Лондона, Софии, Парижа, Варшавы, Милана, Рима от людей всех профессий, положений, национальностей.
...10 июля он посетил в последний раз свою квартиру в Дигоми...
Он должен был по обычаю побыть хотя бы ночь у себя дома.
Неутешная в горе Като.
Сколько раз она с тревогой ждала окончания сезонов.
«Не шли мне, пожалуйста, телеграмм, просила она, я боюсь их распечатывать. Пиши мне только письма».
...«Дорогая Нати! Я пишу от своего имени и от имени всех английских друзей, чтобы сказать Вам о нашей глубокой печали после известия о гибели Миши. Вам и Вашей семье мы приносим глубокое сочувствие в Вашей потере, но я уверен, что Вы почувствуете себя сильнее, гордясь его памятью. Пожалуйста, передайте соболезнование от всех нас его отцу Виссариону. Лорд Джон Хант».
...Виссарион знал, где похоронить сына. В Сванетии: сван должен быть погребен в родной земле. Так требовали правила, а правил он никогда не нарушал. Отца просили дать согласие на захоронение в Дидубийском пантеоне.
Здесь он затеряется, сказал Виссарион.
- В Сванетии никогда.
...Самолет с телом Хергиани летел над горами Кавказа. Вот и Сванетия. Но не на посадку пошел самолет, он взмыл вверх, к Бангуриани, вершине первого альпинистского крещения Миши, потом развернулся над, перевалом Башиль, прошел над Уллу-Тау-Чаной, над гребнями Далла-Норы и Чатына и направился к Ушбе., Самолет облетел ее на высоте седловины в непосредственной близости от знаменитых стен. Пилоты понимали не мог Хергиани лечь в землю, не попрощавшись с вершинами.
Тысячи горцев молча следили за этим кругом прощания.
...Со всех селений Сванетии, близких и далеких шли люди в Местию, в Лагами. Обомкнув полукольцом дом Хергиани, каждая селенческая делегация пела «Зарю». Свою «Зарю». Потому что песня-стон в каждом селении поется по-своему. В Ушгули своя «Заря», в Нала своя, в Мулахи своя, в Бечо своя, в Лентехи своя, в Местии своя...
Торжественно и печально лилось над Лагами многоголосое пение, под которое десятки веков погребаются сваны.
...В ночь с 14 на 15 июля, последнюю перед похоронами, сваны вскрывали гроб. Из комнаты были удалены почти все. Остались Виссарион, Максим и еще два-три человека.
Сваны делали это, на первый взгляд странное, вскрытие по двум веским причинам увидеть истину своими глазами и положить к покойному его лучшую одежду, как требовали правила. Они срезали с альпиниста страховочный пояс с обрывком новой австрийской веревки, внимательно рассмотрели пряди в месте разрыва все ли совпадало с рассказом Онищенко? Вложили спортивный костюм, куртку, обувь...