22 ноября в театре Руставели общественность Тбилиси чествовала участников летнего восхождения на Ушбу, чествовала его руководителя. Как нечто нереальное, отзвеневшее, как розовый сон, воспринял он это событие. А может быть, он уже исчерпал себя; иссяк? Нагрузки все росли и росли. Трудности становились все предельнее. И не было передышки. Разве передохнешь: чуть расслабился и поезд ушел. Но он не роптал на, судьбу, принимал эту гонку, нес терпеливо бремя диких нагрузок и риска. Он лидер, он в тигровои шкуре, ему иначе нельзя.
Но сколько сил отпущено человеку?
Скорее по инерции, чем в силу внутренней потребности, он выехал зимой в Приэльбрусье работать тренером по горным лыжам.
Во время трехдневной спасаловки (искали попавшего в лавину лыжника) он простудился и заболел. 10 марта, несмотря на слабость болело горло, знобило, он за, ставил себя выйти на поисковые работы, но к вечеру окончательно свалился: кашель, температура. Ночь провел как в бреду.
Нашел в аптечке биомицин, но принять его не решился. Антибиотик! О них дурно говорят. И вообще он не любил лекарства.
Парил горло теплым молоком. Кашель слегка приутих, но самочувствие не улучшалось, болело горло. Всякий раз, глотая слюну, он прислушивался сильнее или слабее боль. Вроде даже сильнее. А может, это не простуда, а нечто худшее астма, туберкулез, рак? Он валяется уже почти полмесяца, и никакого улучшения, любая простуда должна за это время пройти. Человек он был мнительный и немного суеверный. Сейчас он думал, что заболел той же болезнью, что и Кадербеич, судьба, связавшая их на всю жизнь, уготовила им одинаковую участь. Он всматривался в свое пожелтевшее лицо, в белые пигментационные пятна на шее и подбородке, считая их роковыми метами обреченности. Его мозг съедали мысли о близком финале, а грустные воспоминания о прошедшем сезоне угнетали и добивали.
Все чаще и навязчивее всплывал образ несчастного Змеееда-Миндии, n реступившего свои же правила и потому оглохшего душой, утратившего былую мощь и мудрость. Как он мучился своей бесполезностью! Как укорял себя! Ему даже не дали умереть в бою: слишком откровенно он шел на гибель. Сражение проиграно, селения горят, и Миндия прокалывает мечом свое сердце.
Почему ему не дали умереть в бою?!
...Тигр не обращался к врачу. Он не просил ни у кого никакой помощи. Тигр замкнулся. Люди, окружавшие его, могли услышать в эти дни не свойственное ему: «Оставьте меня в покое».
Находясь в угнетенном состоянии, он не сразу сообразил, что за люди, с бутылками вина и снедью, так бесцеремонно распахнули двери, что за веселье, что за смех... Бог мой, ведь сегодня 23 марта, ему исполнилось тридцать семь. Он совершенно забыл об этом.
Через несколько дней врач лагеря, случайно узнавшая о его нездоровье, после дотошных расспросов и осмотра определила пневмонию
Но Миша понимал, что не в меде и алоэ дело, а в том, что приближался сезон да-да сезон, в сезоне все решится. Он верил: вернется успех, вернется здоровье. Надо только постараться взять себя в руки и готовиться, чтобы выступить как следует в Доломитах, на Памире, в Крыму. Так и только так...
Тигр заявил о своем намерении штурмовать Южную стену пик а Коммунизма, на которую когда-то замахивался Абалаков, самую трудную стену в горах Союза. Узнав об этом, врач лагеря прислала ему большое письмо:
«Насколько я могу судить... твое обследование существенно не продвинулось, и, несмотря на это, а может быть именно поэтому, ты все-таки едешь в свою безумную экспедицию. Вчера я послала маленькую бандероль с лекарствами, которые тебе могут понадобиться длл оказания первой помощи самому себе. Сегодня я отослала бандероль с лекарствами, необходимыми для постоявного лечения...
То, что у тебя одна вспышка туберкулеза прошла без лечения, вовсе не доказательство, что без лекарств обходиться предпочтительнее во всех случаях жизни! Просто у тебя достаточно крепкий организм, чтобы однажды справиться с болезнью без лекарств, но сейчас ты должен понять, что нельзя полагаться на авось или бросаться в другую крайность смиренно ожидать смертельного исхода, уверовав в свою обреченность без всяких к тому оснований.
Между прочим, твое уныние очень просто обьяснить. Всем людям, редко болеющим, даже если болезнь протекает не в тяжелой форме, кажется часто, что она (болезнь) никогда не кончится и они непременно умрут. Вот ко всякого рода травмам ты привык, и если бы ты несколько месяцев пролежал с каким-нибудь переломом, тебе ведь не пришло бы в голову, что ты умираешь? А ведь при переломе у тебя было бы больше неприятных ощущений. Зато уж сейчас с непривычки... твоя разыг-, равшаяся фантазия привела к выводу, что ты умираешь... Пойми, ты по собственной неосведомленности попал сейчас в замкнутый круг. Сначала ты отказался от лечения и ни разу даже не потрудился сказать мне, что тебе не становится лучше, а теперь, когда болезнь не проходит сама по себе, как ты того ожидал, ты уже думаешь будто она не пройдет вообще и у тебя остался только один выход «красиво умереть в горах»... Я еще могу понять отказ от лечения в случае, если тебе вообще надоело жить. Но ведь, насколько мне известно, у тебя-то для этого нет никаких причин.
Все это я пишу с единственной целью, чтобы ты, наконец, понял: из создавшегося замкнутого круга есть еще один выход и гораздо более разумный, а именно немедленно начать лечиться».
Далее следовалп подробные рекомендации по приему лекарств...
Милый доктор, ничего-то ты не понимаешь. Меня могут исцелить только горы... в них и причина и следствие, в них и спасенпе. Другого пути у меня нет. С апреля он начал тренировать на скалах Ботанического сада и в Цавкиси скалолазов Школы высшего спортивного мастерства. Четкие часы занятий помогли включиться в тренировки самому тренеру...
Он уже вышел из оцепенения, он уже нацелился на сезон. Он уже запускал себя на всю катушку: Италия, Памир, Ялта... Он верил: вернется легенда Тигра вернется все: слава, здоровье, жизнь.
Италия: ва-банк
8 мая он написал письмо Джумберу Кахиани. «Здравствуй Джумбер! Желаю тебе хорошей жизни и здоровья, надеюсь, что у тебя все будет хорошо. Джумбер, я обижен на тебя: прошло столько времени, а ты еще не выслал заявление на участие в высотной экспедиции.
Теперь о делах. Ты являешься моим заместителем во всех вопросах, и тебе придется поработать. Ты должен провести пятнадцатидневный сбор в «Айламе» с 10 по 25 июня. Я, может быть, буду в это время в Италии. Моя поездка туда очень кстати: могу кое-что привезти для эспедиции газовые примусы и баллоны, которые нам очень пригодятся для стенных восхождений. Смету утвердили, приказ подписали. Так что помогай мне, я немного болею... Все надежды мои на тебя
Я и Мито Оболадзе выезжаем 11 мая в Москву на счет снаряжения...»
13 мая в Москве ему вручили письмо из Франции «Мон шер камарада» приглашали в Париж. «Общее собрание и ежегодный ужин Высокогорной Группы 1969 году в связи с 50-летием организации этой группы будет носить особый характер. Мы весьма рассчитываем на присутствие членов Высокогорной Группы на это! дружеской встрече, которая будет проходить в сельской корчме в лесу Фонтенбло».
После успешных выступлений на международном слете в Шамони он был принят в Высокогорную Группу французского альпинистского клуба, о чем ему «с удовольствием» сообщил в прошлом году президент Группы Робер Параго.
Приятно, конечно, отужинать в Париже с альпинистской элитой мира, но... время, будет ли оно?
«14 мая вернулись из Москвы в Тбилиси. В Москве был у врачей, осмотрели, сделали рентген, ничего не оказалось».
Это его очень взбодрило. Он лишний раз утвердился корень хвори в другом. Он старается меньше думать о болезни. Благо, колесо сезона быстро раскручивалось.
Итак, первым местом была Италия.
7 июня он прибыл на недельную тренировку в Ялту, где его уже ждали спутники по предстоящеи поездке-, Вячеслав Онищенко и Вячеслав Романов. Олег Космачев, также включенный в состав команды, тренировались у себя в Алма-Ате..