Самолёт прибывает точно по расписанию. Из аэропорта мы с парнями едем домой. Движение без пробок — это большое благо. Вот бы сегодняшнего градоначальника из будущего привезти сюда на экскурсию… Думаю о всякой ерунде, потому что на сердце неспокойно. Потому что думать о том, как нам с Наташкой быть дальше до тошноты муторно.
То что произошло… да, это действительно моя вина, но кто гарантирует, что если бы я сразу показал жучок, то не случилось бы чего-то подобного? Рядом со мной всегда опасность. Я как на вулкане. Каждый долбанный день…
Наташкиной машины нет. Где она, интересно, я ведь говорил, когда вернусь. Поднимаюсь домой, открываю дверь и захожу. На сердце кошки скребут. Блин! Почему её нет! Я надеялся, вернее, даже не сомневался, что она дома… Прохожу в гостиную и замечаю на столе лист бумаги. Записка.
Подойти не успеваю, потому что звонит телефон. Звонки частые, межгород, похоже. Возвращаюсь в прихожую и снимаю трубку.
— Алло…
— Егор… это я…
— Привет, Наташ, ты где?
— А я тебе записку оставила, — отвечает она.
— Я только в дверь вошёл, не успел ещё прочитать, — объясняю я.
— Понятно…
Молчим.
— Я к отцу улетела, — вздыхает она.
— Чего⁈
— Ты же сам этого хотел…
Ну да… хотел… Я сам не знаю, чего я хотел…
— Егор, — тихонько говорит Наташка.
Я молчу.
— Егор… я тебя очень прошу… не прогоняй меня, пожалуйста…
Твою дивизию…
3. Один такой на целом свете
Один раз уже не прогнал, и вон оно что вышло…
— Как там Гена? — чуть помолчав, спрашиваю я.
Наташка тоже молчит, но потом отвечает:
— Да нормально… Спрашивает, когда перевод придёт…
— Скажи, что приказ у Чурбанова на столе лежит. Как только ремонт в доме доделают, сразу подпишет.
— А с твоими как?
— И с моими примерно так же. Отца ждут уже на работе, ну и маму тоже. На самом деле, им только не говори, там были проблемы… э-э-э… Ну, по типу, как с Мариной, только масштабом поменьше… В общем, надо было решить.
— Настолько серьёзно? — замирает она.
— Нет… По типу, но намного проще. Всё удачно решилось, так что Толик и Павлик наводят порядок, каждый по-своему. Но ехать уже скоро можно будет. Прямо вот-вот. Скажи Ларисе, что туалет и ванную сделали прямо в доме, сантехника и плитка импортные, всё по последнему писку моды.
Наташка щёлкает языком.
— Можно подумать, она всю жизнь во дворцах до этого жила. У нас здесь-то ты сам видел, какое убожество. Ничего, с милым рай в шалаше.
— Ты чего, поругалась с ней?
— Я⁈ — вмиг вскипает она, но тут же заставляет себя остыть. — Нет. Чего мне с ней ругаться? Нормально всё.
— Слушай, ну тебя же не заставляют к ней, как к матери относиться. Просто подруга отца.
— Подруга, ага. Они жениться собрались. Спрашивала, одолжу ли я ей своё свадебное платье.
Блин, Лариса! Просили тебя с этими разговорами лезть. Тут про свадьбу ещё вообще ничего неизвестно…
— Ясно…
— Слушай, Егор. Я не хочу здесь торчать. Чего я здесь делаю вообще? Отец с утра до вечера на работе, а я с Ларой дома сижу. У меня вообще-то сессия на носу да и вроде на работу выходить надо… Или ты всё отменил?
Блин… я думаю об этом…
— Нет, пока ничего не отменял.
— Пока? Ну ты что, правда что ли? Ну, Егор! Зачем ты лишние проблемы создаёшь? Нет, честно, ты сам посмотри, как это выглядит. Детский сад! Мы ведь уже всё сказали друг другу, обо всём договорились и поклялись… Я ведь люблю тебя! Я и венчаться готова, завтра креститься поеду в Кировский. И ты ведь меня любишь! Ну что ты делаешь, а? Хочешь, чтобы мы всю жизнь несчастными были?
Несчастными… Найдёшь ты своё счастье, какие твои годы…
«Всего один лишь только раз цветут сады в душе у нас, — несётся из кухни сладкий голос Анны Герман. — Один лишь раз, всего лишь раз»…
— Гена пьёт? — неуклюже меняю я тему.
— Блин, Егор, твою дивизию! Пьёт! Что ему делать ещё? Ладно, ясно всё с тобой, я тоже пойду с ним напьюсь. В стельку. До свидания.
Она вешает трубку.
А звезды тихо падали
Когда цвели сады
О будущем загадывал
О свадьбе думал ты
И я уже не прятала
Своих счастливых глаз
Украдкой мама плакала
От радости за нас…
Я захожу на кухню и вырубаю радио. Не надо, Аня, не сыпь мне соль на перец… Блин! Чё так погано-то?
Я переодеваюсь и сбегаю вниз.
— Погнали, братья, разомнёмся.
— На базу? — спрашивает Алик.
— На неё родимую. Намну я кому-то бока сегодня. Что скажете?