– И эти… происшествия будут продолжаться? – допытывалась Эгвейн, когда Морейн закончила. – Неужели вы ничего не можете сделать, чтобы прекратить это? И Ранд не может?
Маленький голубой камешек в волосах Морейн дрогнул, когда она отрицательно покачала головой.
– Нет, не может. Не сможет до тех пор, пока не научится использовать свои способности. А возможно, не сможет и тогда. Я не знаю, хватит ли у него сил не подпускать эти миазмы. Правда, на худой конец он научится защищать себя.
– Но разве вы не можете помочь ему в этом? – спросила Найнив. – Вы ведь у нас вроде бы знаете больше всех или, во всяком случае, претендуете на это. Почему бы вам не научить Ранда тому, что вы знаете? Или хотя бы малой части. И не надо отговариваться присказками, что птице не научить рыбу летать.
– Ты не говорила бы этого, – возразила Морейн, – если бы старательнее училась. Ты хочешь пользоваться Силой, Найнив, но при этом не заботишься о том, чтобы побольше узнать о ее природе. Тебе следовало бы уяснить, что саидин – вовсе не то же самое, что саидар. Потоки различны, различны и способы управления ими. Птице было бы куда проще научить рыбу летать.
На сей раз разрядить обстановку решила Эгвейн. Она спросила:
– Ну а из-за чего упрямится Ранд теперь?
Найнив открыла было рот, но Эгвейн добавила:
– Я знаю, порой он бывает таким упрямым, что его не переспорить, упрется и ни в какую не отступит.
Найнив не посмела возразить – все знали, что это сущая правда.
Морейн задумчиво смотрела на девушек. Иногда Илэйн сомневалась в том, что Айз Седай им доверяет. Доверяет ли она вообще кому бы то ни было?
– Ранд должен действовать, – ответила наконец Морейн, – а он сидит здесь, и в Тире скоро перестанут его бояться. Он не трогается с места, а чем дольше он бездействует, тем больше это убеждает Отрекшихся в его слабости. Узор изменчив, неподвижность – это смерть. И он должен действовать, иначе погибнет. Получит стрелу в спину или яд в кубке, или Отрекшиеся общими силами похитят его душу. Ему остается лишь действовать – или погибнуть.
Илэйн вздрагивала всякий раз, пока Морейн перечисляла грозившие Ранду напасти. Хуже всего то, что все угрозы были вполне реальными.
– И вы, конечно, знаете, как ему следует действовать? – спросила Найнив. – Вы наверняка все за него продумали.
Морейн кивнула:
– А ты что, предпочитаешь, чтобы он снова пустился в путь в одиночку? Я не собираюсь так рисковать. На сей раз ему грозит смерть, если не хуже, прежде чем я успею его найти.
Слова ее звучали убедительно. Ранд вряд ли представлял, что ему делать. Однако Илэйн чувствовала, что Морейн не хочет потерять ту толику влияния на Ранда, которую он пока ей оставил.
– Надеюсь, вы поделитесь с нами своим замыслом? – требовательно спросила Эгвейн. Она была уже не в силах сдерживаться.
– Да уж, будьте любезны, – в тон ей отозвалась Илэйн, удивляясь своей решимости. Она всегда старалась уладить любой спор миром – мать говорила, что убеждением можно добиться от людей большего, чем принуждением.
Если их тон и раздосадовал Морейн, она не подала виду.
– Поделюсь, если только вы уразумеете, что все должно остаться между нами. Раскрытый план обречен на провал. Надеюсь, вы поняли.
Что Илэйн действительно поняла, так это то, что план опасен и Морейн не уверена, сработает ли он.
– Саммаэль в Иллиане, – продолжала Айз Седай. – Тир всегда готов к войне и всякого рода раздорам с Иллианом. За тысячу лет они не раз принимались убивать друг друга и малейшей возможности подраться ждут как праздника. В стремлении потрепать Иллиан лордов Тира не остановит даже известие о Саммаэле, особенно если они будут знать, что их поведет Возрожденный Дракон. Они охотно последуют в такой поход за Рандом, и если он низвергнет Саммаэля, то…
– О Свет! – вскричала Найнив. – Неужто вы хотите, чтобы он не только затеял войну, но и сам искал встречи с одним из Отрекшихся? Неудивительно, что он упрямится. Для мужчины он не такой уж дурак.
– Не забывай, – спокойно возразила Морейн, – что в конце концов ему предстоит встретиться с самим Темным. Неужели ты и впрямь думаешь, что, сидя на месте, он сумеет избежать столкновения с Отрекшимся? Что же до войны, то войн и без него хватает, причем, в отличие от этой, бессмысленных.