— Мы пришли… помочь тебе, если сумеем. — Это было простейшим объяснением, позволявшим оправдать их ранний визит, о чем девушки договорились заранее, еще за завтраком.
— Вам известны ее замыслы насчет того, чтобы… — начал Ранд, но осекся и спросил:
— Помочь мне? Как? Это Морейн вас надоумила?
Эгвейн скрестила руки на груди и затянула шарф потуже, стараясь подражать Найнив, выступающей на Совете Деревни, — та, вознамерившись во что бы то ни стало настоять на своем, всегда держалась подобным образом. Отступать было поздно, и Эгвейн продолжила:
— Я же сказала тебе: не петушись. Ранд ал'Тор. Может, здешние лорды и кланяются тебе в ноги, но я-то хорошо помню, как отшлепала тебя Найнив, когда ты поддался на уговоры Мэта стащить жбанчик яблочного бренди.
Илэйн изо всех пыталась сохранить невозмутимость. И перестаралась: Эгвейн догадалась, что та с трудом сдерживает смех. Ранд, само собой, ничего не заметил — мужчины вообще не замечают таких вещей. Он улыбнулся Эгвейн — похоже, его тоже разбирал смех.
— Нам тогда было лет тринадцать. Она накрыла нас за конюшней твоего отца и задала хорошую трепку, но у нас так шумело в голове, что мы почти ничего не почувствовали. Это что, а вот помнишь, как ты запустила в нее кувшином? Когда ты хандрила почти неделю, а она выхаживала тебя настоем собачьей травки? Как только разобралась, чем тебя поят, ты швырнула в Найнив ее любимый кувшин. О Свет, вот шуму-то было. Когда это случилось? Года два назад?..
— Мы здесь не для того, чтобы вспоминать старые времена, — промолвила Эгвейн, раздраженно теребя шарф. Шерсть была очень тонкой, но жара казалась девушке нестерпимой. Что у него за привычка вспоминать самые неприятные вещи!
Ранд усмехнулся, как будто сообразив, что пришло ей в голову, и определенно повеселел:
— Выходит, вы здесь, чтобы помочь мне. Чем? И как? Может быть, вы знаете, как заставить Благородных Лордов держать слово, если я не слежу за ними день и ночь? Или как избавиться от ночных кошмаров? Конечно, я мог бы воспользоваться… — Он перевел взгляд на Илэйн, потом снова на Эгвейн и резко переменил тему:
— А как насчет Древнего Языка? Вас случаем не учили ему в Белой Башне? — Не дожидаясь ответа, он принялся рыться в разбросанных по ковру книгах. Множество томов валялось на стульях и среди скомканного ночного белья. — У меня где-то был один список… Куда же он запропастился?
— Ранд, — возвысила голос Эгвейн, — Ранд, я не умею читать на Древнем Языке. — Она бросила предупреждающий взгляд на Илэйн, чтобы та не вздумала признаваться в подобном умении. Они явились сюда не для того, чтобы переводить ему Пророчества о Драконе. Илэйн согласно кивнула, и сапфиры в ее волосах качнулись. — Нас там учили совсем другому.
Ранд сокрушенно вздохнул и выпрямился:
— Зря я надеялся. — Его подмывало спросить еще что-то, но он сдержался и уставился на свои сапоги. Эгвейн подивилась тому, как он управляется с надменными Благородными Лордами, если так легко тушуется перед ней и Илэйн.
— Мы пришли, чтобы помочь тебе научиться лучше управлять Силой, — пояснила она. Морейн утверждала — и, видимо, не без оснований, — что женщине учить мужчину обращению с Силой все равно что учить его вынашивать ребенка. Однако Эгвейн не была в этом уверена. Как-то раз ей удалось ощутить поток саидин. Точнее, она ничего не ощутила, просто ее собственный поток саидар был перекрыт подобно тому, как камень преграждает путь воде. Но она училась не только в Башне и полагала, что сумеет научить и его чему-то полезному.
— Если получится, — добавила Илэйн. В глазах Ранда вновь мелькнуло подозрение. То, как быстро менялось его настроение, просто выводило из себя.
— Скорее я научусь читать на Древнем Языке, чем вы… Небось это Морейн все затеяла. Это она вас сюда послала? Думает уломать меня — не так, так эдак? Рассчитала, что я, не разобравшись, в чем дело, увязну по уши? — Он ухмыльнулся и, подхватив валявшийся на полу возле одного из стульев темно-зеленый кафтан, торопливо натянул его:
— Сегодня утром я вызвал сюда этих Благородных Лордов. За ними нужен глаз да глаз — они все норовят обернуть по-своему. Ну да рано или поздно они усвоят, что теперь в Тире правлю я. Я — Возрожденный Дракон. Я научу их повиновению. Уж простите.
Эгвейн хотелось встряхнуть его как следует. Он управляет Тиром? Ну, управляет, если уж на то пошло, но она-то хорошо помнит паренька, который спрятал за пазухой ягненка и расхвастался, что не оробел и отогнал прочь подбиравшегося к отаре волка. Он пастух, а не король, и нечего ему строить из себя важную персону. Эгвейн чуть было не выложила ему все это, но тут заговорила Илэйн:
— Никто нас не посылал. Никто. Мы пришли сами, потому что… потому что ты нам не безразличен. Может быть, ничего из этого не выйдет, но давай попробуем. Если я… если мы думаем о тебе и хотим попытаться, так попытайся и ты. Неужели ты не можешь уделить нам часок? Всего один час.
Ранд прекратил застегивать свой кафтан и воззрился на Дочь-Наследницу, да так пристально, что Эгвейн показалось, что о ней он вовсе забыл. Затем, вздрогнув, отвел глаза от Илэйн, снова перевел взгляд на Эгвейн, переступил с ноги на ногу и хмуро уставился в пол.
— Ладно, — пробормотал он, — ничего из этого не получится, но я попробую… Что, по-вашему, мне надо делать?
Эгвейн облегченно вздохнула. Она и не надеялась, что его удастся так легко убедить. Когда он упрямился, а упрямился он, увы, частенько, казалось, что его никакой силой с места не сдвинешь.
— Смотри на меня, — велела девушка и обняла саидар.
Она позволила Силе наполнить себя до краев — так, как, пожалуй, никогда не делала прежде. Благодатный свет проникал во все ее естество, сама жизнь радостно искрилась в ней, словно фейерверк. Никогда ранее она не позволяла себе так много. Удивительно было то, что ее не била дрожь. Она упивалась ощущением полноты жизни, ей хотелось петь, танцевать, лечь и позволить волнам счастья омывать ее снова и снова. С трудом она заставила себя говорить:
— Ну, что ты видишь? Что ты чувствуешь? Смотри на меня. Ранд!
Продолжая хмуриться, он медленно поднял голову:
— Я вижу тебя. А что, по-твоему, я должен видеть? Ты касаешься Источника? Морейн направляла Силу при мне сотню раз, но я никогда ничего не видел. Нет, ничего не получится. Это и мне понятно.
— Я сильнее Морейн, — твердо заявила Эгвейн. — Попробуй Морейн пропустить поток такой мощи, она бы уже корчилась на полу или лишилась чувств. — Эгвейн сказала правду, хотя прежде она не позволяла себе подобных высказываний насчет Айз Седай.
Переполнявшая Эгвейн Сила требовала использования, девушка ощущала ее пульсацию сильнее, чем биение сердца. Направляя такой поток, она могла делать то, о чем Морейн не смела и мечтать. Вот, например, эта рана на боку Ранда — Морейн так и не удалось полностью ее залечить. Эгвейн не владела искусством Исцеления — оно было много сложнее всего того, чему она успела научиться, но ведь она не раз наблюдала за тем, как исцеляет Найнив, и возможно, направляя подобный поток, стоит попробовать? Только попробовать!
Девушка осторожно сплела тонкие, с волосок, потоки Воздуха, Воды и Духа — стихий, используемых в Целительстве, — и коснулась застарелой раны. Только коснулась и тут же, содрогнувшись, отпрянула, спешно отводя назад поток Силы. Ее едва не стошнило: казалось, вся тьма, все зло мира сосредоточились в этой воспаленной, незаживающей язве. Она могла поглотить исцеляющий поток подобно тому, как песок впитывает воду. Как Ранд переносит такие мучения? Почему не стонет от боли?
Однако прикосновение продолжалось лишь миг. Отчаянно стараясь скрыть свое потрясение, Эгвейн промолвила:
— А ты так же силен, как и я. Я знаю это. Так и должно быть. Ты не можешь не почувствовать, Ранд. Ты чувствуешь.
О Свет, как же исцелить его? Возможно ли это?
— Ничего я не чувствую, — пробормотал Ранд, переминаясь с ноги на ногу. — Разве вот мурашки по коже, что и неудивительно. Это не потому, Эгвейн, что я тебе не доверяю, просто, когда поблизости женщина направляет Силу, мне всегда не по себе. Ты уж прости.
Эгвейн не стала растолковывать ему, что направлять Силу и обнять Истинный Источник — не одно и то же. Для него это было бы слишком сложно — на сей счет она и сама знала прискорбно мало, а Ранд и того меньше. Он был подобен слепцу, который пытается ткать на ощупь, не видя нитей, не различая цвета и понятия не имея, как выглядит ткацкий станок.