Редактировать часть
Глава 3
Три дня назад. Дэнни Эберт.
Это должен был быть обычный день. Обычный день в умирающем от бездействия властей и полного разгула преступности городе. Броктон-Бей — прибрежный город на востоке США, живущий, в основном, за счёт морской торговли. Но из-за появления Левиафана торговля оборвалась, а танкер затонул, полностью перегородив залив. Тысячи, десятки тысяч докеров остались без работы и средств к существованию, медленно разбредаясь кто в банды, кто в другие города к родственникам или в поисках лучшей жизни. А те, у кого еще оставались крепки моральные устои, пошли в Союз Докеров, перебиваясь случайными заработками. И он, как его фактический глава, из раза в раз, из года в год, бился о пороги мэрии. Разрабатывал и отбрасывал один проект по спасению своего родного Броктон-Бей за другим, но каждый раз слышал один и тот же ответ: «Мистер Эберт, ваш план хорош, но давайте подробнее остановимся на пункте пятом… восьмом… девятом…» и каждый раз всё сводилось к одному простому «денег нет». И это всё вкупе с тем, что бюджет на СКП, на борьбу с преступностью и на здравоохранение растёт и ширится с каждым годом, а видимой пользы с этого всё так же — ноль. То, что целый район Доков превратился в прибежище наркоманов, насильников, грабителей, убийц, Барыг и прочего отребья, уже можно было считать поражением. Поражением, с которым он не мог смириться никогда и ни за что, ведь это его город и его дом! Мерзкое чувство отчаяния и безнадёги окутывало его, не давая дышать полной грудью, сковывая движения лучше всяких цепей и нашёптывая: «сдайся, ты ничего не можешь поделать, ты проиграл». И каждый раз он находил в себе силы подниматься. Снова и снова, снова и снова, уже не ради себя или города, а ради Аннет и своей единственной дочери. Пока судьба снова не нанесла свой подлый удар, в этот раз оборвав жизнь любимой. Отчаяние и боль утраты с новой силой навалились на него, вгоняя в беспробудную депрессию, и, чтобы не ощущать этого давящего чувства, он совершил самую страшную ошибку, которую мог — полностью погрузился в работу. Ситуацию это сильно не улучшило, но вот разлад в отношениях посеяло. Нет, никаких скандалов или упрёков не было, но они с Тейлор начали постепенно отдаляться друг от друга, пока не стали словно чужие под одной крышей. Не то чтобы он хотел этого, просто у него не было времени или сил, а сама Тейлор не спешила сокращать дистанцию. Ему казалось, что это даже не так плохо, как видится. Во всяком случае, Дэнни не мог сказать, что готов справиться ещё с чем-то сверх того, что есть. Лезть к дочери с расспросами и разговорами без интереса и понимания, о чём говорить — это лишь тратить время и портить друг другу настроение. — Мистер Эберт, — раздался голос Сьюзан — его секретарши. — Вас вызывают из больницы. Говорят, что это срочно. — С… Кхм-кхм. Соедини нас, — неприятное предчувствие болью сдавило сердце, не давая вздохнуть, но он, всё же собравшись, смог сказать ровно. Почти. — Мистер Эберт? Вас беспокоит доктор Николсон из центральной городской больницы Броктон-Бей, это касается вашей дочери, Тейлор Эберт, вы можете подъехать? — Что с ней? — хриплым, скрипучим, неживым голосом спросил Денни. Отцовские чувства били тревогу. Неприятные, болезненные подозрения переросли в уверенность, а мысли метались со скоростью молнии. — К сожалению, это не телефонный разговор. Не волнуйтесь, Тейлор в стабильно-тяжелом состоянии и причин для беспокойства о её жизни пока не наблюдается. Так вы сможете подъехать? — снова повторил доктор. Естественно, это нисколько не успокоило отца. Единственное, что он услышал, было «в стабильно-тяжелом состоянии», а дальше всё было как в тумане. Как он добирался до больницы, как общался с доктором и как его едва ли не силой выпроваживали из палаты дочери, он, наверное, не сможет ответить и на допросе. Лишь одно билось в голове. Анафилактический шок из-за многочисленных укусов ядовитых насекомых. Летальность примерно десять-двадцать процентов. Школа Уинслоу. Кома. Дэнни стало дурно. Он пошёл в туалет, чтобы освежиться. Мужчина чувствовал, что земля уходит из-под его ног. Деньги. На всё были нужны деньги, и он ничего не мог сделать. Он не мог обеспечить Тейлор домашним лечением, у него не было денег на медицинское обслуживание, он даже не понял, почему это случилось. С ней должно было быть всё хорошо, это был обычный день. Почему это произошло? Он был невнимателен. Небрежен. Недопустимо отдалился от дочери, он должен был знать, но игнорировал… Теперь он ничего не может поделать. Чувство беспомощности и отчаяния затопило его. В животе словно образовался комок, и спустя миг он бросился к туалету. Его стошнило. Чувствуя слабость и отвращение, он увидел, как в его собственной рвоте что-то шевелится. Это была здоровая крыса — не узнать грызуна было сложно. Зверёк встряхнулся, разбрызгивая недавнее содержимое его желудка. Несколько капель попало ему на лицо. — Ах ты, маленький ублюдок! — Он в ярости схватил грызуна и в испуге разжал руку. Это было странно — он словно сдавил самого себя, словно ему стало тяжело дышать, и странная тяжесть опустилась на него. Он ошарашенно уставился на грызуна, зверёк посмотрел на него. В его сознании возник не очень чёткий облик, который он видел каждый день в зеркале. Бледный, с каплями рвоты и воды из умывальника по одежде и лицу. Вид был далёк от приятного. Мужчина смотрел на грызуна. Грызун смотрел на мужчину. Мужчина смотрел на себя глазами грызуна. Это был действительно дерьмовый день.
Неделю спустя. Дом четы Эберт.
— Тейлор, ты уверена, что справишься? — уже в который раз за последние полчаса спросил папа, собираясь на работу. И, к сожалению, для его беспокойства были объективные причины. Первые пару дней после возвращения из больницы я не могла даже просто спать. Каждый раз, стоило только провалиться в дрёму, как меня преследовали фантомный стрёкот насекомых и тысячи маленьких ножек, движущихся по всему телу, заставляя с криками просыпаться. Абсолютная память лишь усугубляла ситуацию, услужливо подсовывая ощущения внутри шкафчика, будто я снова и снова переживаю один и тот же дерьмовый момент. Не зря на ПЛО триггер называют самым худшим днем в жизни. Дальше ситуация несколько улучшилась… ну, или просто усталость взяла своё, заставив погрузиться в зыбкий, готовый оборваться в любое мгновение, но всё же сон. При включённом свете. Но хотя бы так. Память и фантомные ощущения этого треклятого шкафчика преследовали меня снова и снова, что не смог не заметить даже только начавший выбираться из беспробудной депрессии по маме отец… Что, кажется, только ухудшило его самочувствие чувством вины. Иначе объяснить, почему он, ничего не спрашивая, по первой же просьбе купил перцовый баллончик и самоучитель с основами рукопашного боя, я не знаю. И эту неделю он полностью, как умел, посвятил заботе обо мне. Почувствовать заботу отца в первый раз с момента смерти мамы было… неожиданно приятно. — Да, папа, я справлюсь, — постаралась улыбнуться я. Ставлю на то, что получилось откровенно криво, но я должна была быть сильной. Или хотя бы казаться таковой, чтобы отцу было проще. — Ладно, как знаешь, но если что — сразу звони… Чёрт, у нас же нет телефонов, — ругнулся под конец папа, вспомнив об этом. Мама умерла как раз во время общения по телефону за рулём. И сейчас разумом я понимаю, что сотовый был ни в чём не виноват, но тогда мы находились в глубочайшей депрессии, и отец выбросил всё, что напоминало ему о трагедии. Даже от машины хотел отказаться, но друзья с работы пресекли этот необдуманный шаг. — Эх, — вздохнул отец, закрыв глаза и добела сжав кулаки, будто на что-то решаясь, после чего продолжил. — Надо будет на обратном пути взять пару. — Папа? — Что «папа»? Как бы больно то ни было, но мы должны жить дальше… или хотя бы попытаться… Аннет бы этого хотела, — под конец тихо пробормотал себе под нос папа. Несмотря на его слова, я прекрасно понимала, что папа продолжает жить прошлым, а сейчас делает лишь первые неуверенные попытки выбраться из раковины отчуждения. И если он не получит одобрения, то может окончательно в неё забиться, всё глубже и глубже погружаясь в печаль по давно погибшей женщине. Что только усугубится его контролем над крысами. — Отличная идея, папа! — и всё равно мне было приятно видеть, что отец ещё не до конца пропал в своей депрессии. — Кхм, ну ладно, постараюсь сегодня быть пораньше, — пообещал отец, всё же садясь в машину. — И, может, всё же возьмешь с собой в школу крысу? Хотя бы первые пару дней? — Мы это уже обсуждали, папа, да и в школу нельзя приносить животных, — с извиняющейся кривой улыбкой напомнила я. Зарубка на памяти: надо либо меньше улыбаться, либо потратить время на кривлянья перед зеркалом, ибо лицевые мышцы напрочь забыли, что такое «улыбка». — Ты сама говорила, что от пары… десятков крыс хуже в Уинслоу точно не станет. — Так-то оно так, но я пока не хочу светиться как кейп, а там одних только вербовщиков от АПП и Империи с десяток наберется. Минимум. А сколько прихлебателей и просто шпаны, наверное, уже никто не знает. В таком паноптикуме точно найдутся прихвостни и крысы на любой вкус. И их, к сожалению, не удастся превратить в милых домашних питомцев по щелчку пальцев, — под конец пожаловалась я отцу. Наличие сразу двух кейпов под одной крышей определённо облегчало жизнь нам обоим. Хотя бы тем, что не надо скрываться, и всегда можно обсудить эти мистическо-дерьмовые силы. — Потерпи немного, Совёнок, я сегодня свяжусь со своими знакомыми из санэпидемстанции и с крысами обеспечу такие проблемы Уинслоу, что им проще будет закрыться. Это, конечно, не полностью решит проблему образования, но уж лучше так, чем я позволю тебе и дальше терпеть нападки этого твоего Трио. Хватит, дотерпелись. Вчера был шкафчик, а завтра что эти отбитые мрази придумают? Подумать только, и мы ещё были с Барнсом друзьями! Гррр! — начал заводиться отец, на что грызуны во всём доме поддержали того воинственным писком. — Папа! — кинулась я к нему, пытаясь успокоить. Отца порой очень просто вывести из себя, а когда он контролирует минимум несколько сотен крыс, это становится опасным для окружающих. Хорошо хоть он и отходит тоже быстро. — Всё нормально, — всё еще держа руль сжатыми добела руками и цедя сквозь зубы ответил отец, после чего закрыл глаза и, досчитав до десяти, уже спокойным голосом продолжил. — И Барнсы не обзаведутся парой десятков хвостатых жильцов в доме. Сегодня. Ладно, поеду я на работу, пока и вправду чего не учудил. — Хорошо, удачи, пап, — проводила я взглядом уезжающую машину отца, после чего развернулась к дому, на ходу наклоняясь и позволяя крысе забраться по руке на плечо. Активное использование как своих, так и папиных сил до истощения отведённого мне запаса энергии дало неожиданно приятные результаты. Запас сил расширился, а мы стали как бы… лучше понимать крыс, да и они, вроде как, начали к нам привыкать. По крайней мере, папины крысы ещё ни разу нас не кусали и обычным крысам не давали. Да и мой интерфейс отметил изменения, дав немало опыта, правда, выяснилась и некоторая особенность моего Подражания. Это именно что подражание кейпу, а не копирование его сил. Если папа может… кхм, создавать этаких крысиных офицеров, на которых и скидывает большую часть контроля над только зарождающейся ордой, то у меня идёт именно общий контроль над крысами, без углублённого подключения. Так что, если навык неизвестной сущности у отца можно было бы назвать Крысиным Королём, то у меня именно что Крысолов. Причём слабенький, что и не удивительно, ведь выше пятого уровня он у меня ни разу не подымался.