Туула была виновна во всем, что с ней случилось. Виновна в любви к брату, который никогда на самом деле не любил ее.
И теперь Ктуул доказывал, что она опять ошиблась. Что даже найдя, казалось бы, идеального спутника, он не готов отказаться от любимой игрушки.
– Ты же обещал, – прошептала девушка. – Ты говорил, что отпустишь…
– Но так и есть! Я отпускаю тебя. Если ты этого действительно хочешь. Если готова отказаться от всего, даже от жизни и посмертия, готова превратиться в пустоту. Да. Я отпущу тебя в это, – притворное простодушие так и сочилось из него. Из того, как он держал ее на месте, не давая и секунды на то, чтобы вырваться и хотя бы чуть-чуть вдохнуть холодного ветра, чтобы разорвать ненавистные узы.
– Тогда отпусти! – закричала она, ударяя по его груди.
Туула била вновь и вновь, а Ктуул обращал ее гнев в истерику, обхватывая руками и прижимая к себе, утешая, как если бы речь шла о разбитых коленках.
– О, сестричка, как же тебе больно, – с напускной заботой шептал брат. – Как я могу отпустить тебя, если ты так разбита? Если тебе так плохо? Как я могу бросить тебя, ведь ты не сможешь жить без меня, дорогая?
Мысли Туулы метались, как птицы, запертые в клетке. Она искала выход и не находила. Она так отчаянно мечтала освободиться, даже не предполагая, что он никогда в действительности не даст ей и шанса сделать это. Что он все равно будет издеваться, прикрываясь любовью.
У нее была только одна попытка. Только один шанс. И она воспользовалась им:
– Слышишь? Они идут. Они скоро будут здесь! Так ты хочешь встретить их? Своего любимого Клоса, выбирающегося из Никлоса, как из старого, плохо сидящего костюма?
Ктуул, сочтя ее слова за поражение, отпустил девушку и даже помог подняться, хоть ее и знобило от жуткого холода в костях. Взмахнув рукой, он нарядил сестру в блестящее, облегающее платье, завил волосы длинными волнами, украсил лицо легким макияжем и даже вплел в аромат ее тела нотки ванили и вереска. Сам же выбрал белый костюм, отливающий перламутровыми оттенками на солнце, плотный, но на ощупь – чистый шелк. Он вернулся на трон, установленный напротив единственного открытого входа в зал, а Туулу усадил на ступени подле, как если бы она была его питомцем. В его руках возник ошейник, которым он играл, как на нервах застывшей сестрицы.
Позже они продолжат этот мучительно приятный разговор. Глядя на сестру, Ктуул видел, что она вновь сломалась. Та эгоистичная, мелкая пакость, что лилась последние тысячелетия из Туулы, ушла, уступив привычной ранимости, детской непосредственности и доверчивости. Девушка возвращается к белому листу, на котором он напишет нечто новое, более захватывающее.
А может, его ученик присоединится к развлечению? Ктуулу понравилось наблюдать за их играми в постели. Было бы интересно посмотреть, что Клос с ней сделает, когда переродится.
Стук дамских каблучков донесся с другого конца помещения, с подиума, откуда невесты ступали в зал в день весеннего равновесия. Ктуул подался вперед, с нетерпением глядя на вход, желая видеть своего ученика. Время пришло.
Его внимание было так сосредоточено на этом, что он не заметил, как Туула чуть отклонилась вбок и назад, выуживая из впадинки между грудей два кулона, вплетенных друг в друга. Один – с золотой жидкостью силы, она влила в себя, на миг возвращая всесилие вечности. Другой, искореженный, зажала в руке и с силой надавила, чувствуя как выступает кровь из пореза на ладони.
Ктуул смутился, уловив запах крови. Жалкая секунда на поворот головы – и его зрачки расширились, когда он увидел коварную улыбку на устах сестры. Он потянулся к ней, но коснулся лишь воздуха. Туула исчезла, переиграв старого бога, брата и фальшивого отца.
Вместо того чтобы сразу отправиться во дворец, они решили взять небольшую передышку. Несколько часов на то, чтобы собраться с мыслями и подготовиться. Никлос даже не стал точно определять место, куда должен перенести нориус, и они оказались в удаленной от крупных дорог деревушке, в которой все же нашелся небольшой постоялый двор.
Оба чувствовали себя донельзя странно, ведь их путешествие оказалось настолько захватывающим, что у них не осталось ни денег, ни сменной одежды, ни даже друзей или безопасного места, где они могли бы остановиться.
Выручили их потрясающие способности. Селеста исцелила хромоту у владельца двора, выдав себя за колдунью, а Никлос убрал запруду на реке, образовавшуюся после череды сильнейших ливней за прошедший месяц.