– Я мог бы сделать это с тобой. Игра получилась бы весьма интересной. Мужчины через секс ломаются легче, чем женщины, так как не могут воспринять себя объектом желания другого мужчины. Это слишком сложно для психики. Необратимо, – Ктуул видит реакцию Ника, наслаждаясь ею, видит неконтролируемую дрожь, видит страх в глазах, шарящих в темноте. Слепота короля доставляет ему особое удовольствие, и он продолжает вырисовывать кружево порока, пытаясь вызвать в Нике необходимый надлом.
– После такого можно что угодно заложить в фундамент преданности раба. Из тебя вышел бы отличный питомец. Полностью покорный. Немного сладостей и любви, тонкости и деликатности, чтобы до костей проняло. И абсолютная преданность готова, – продолжал издеваться старый бог, касаясь рубашки короля и забираясь за воротник, ловя пульс на голубой жилке у основания шеи.
Завораживающее трепыхание, как у птички колибри. Вечный облизнул губы, и от удовольствия даже белки его глаз покрылись золотой поволокой.
– Тогда чего ты ждешь? К чему тянешь резину? Давай, сделай это! – и Никлос сам тянется вперед, как зрячий хватаясь за Ктуула, притягивая к себе. – Думаешь, что сможешь легко сломать избранную игрушку? Думаешь, что эта забава мне не по зубам? Вызов маскулинности? Очнись, я не маленький мальчик, выбравшийся из-под материнского подола. Если тебя интересуют такие игры, не думаю, что ты сможешь чем-то меня удивить.
Ник с жестокой жадностью касается губ вечного, и тьма вокруг растворяется в ослепительном свете.
Глава 7. Желание Туулы
Нет больше потайной комнаты. Ктуул переместил их в гостиную королевских покоев. От открытых окон тянет холодом, и солнце бьет прямо в глаза, вновь слепя после продолжительной темноты. Проморгавшись, Ник видит вечного, задумчиво смотрящего на него с противоположного конца комнаты. Король догадывается, что эта игра должна была изрядно помотать его нервы, и про себя усмехается. Кажется, он начинает понимать природу характера и души старого бога. А зная тайные страсти, можно планировать свою партию.
– Что теперь?
Ктуул невозмутимо поправляет рубашку, одергивает манжеты и застегивает до конца пуговицы жакета. Он стоит на пути солнца, и оно, заблудившись в фиолетовом шелке волос, вспыхивает, подобно радуге, разбредаясь нимбом вокруг головы старого бога. Даже без проявления силы чувствуется мощь, сокрытая в худощавом теле. Древняя сущность приковывает взгляд, притягивая, как магнит, изгоняя мысли, подавляя и принуждая склониться, забыв обо всем на свете.
Даже мимолетное движение вызывало трепет, пробуждало темные желания, угодные божеству. Кем бы ни являлся Ктуул на самом деле, в этом мире он был богом. Демиургом, способным разрушать и создавать континенты, миловать и карать смертных. В золоте его глаз нельзя было прочитать эмоции, только тени истинных чувств. А повелительный наклон головы приказывал королю подчиниться могуществу бессмертного.
– Я дам время подумать. Ты еще не готов, – сухо ответил Ктуул.
Плавный жест руки, и обстановка вновь изменилась – они оказались в тюремной камере, куда когда-то Никлос опрометчиво заточил вечного. Как же глупо было считать, что эти стены способны удержать такого, как Ктуул!
– Не спорю, потребуется нечто большее, чем просто приятные беседы, чтобы достичь понимания. Однако ты должен знать, что понятие доброй воли в данном контексте воспринимается весьма условно. Я мог бы укутать наши отношения в драгоценные вуали теней, подобно той, что сейчас мы проиграли, но предпочитаю друга, глядящего на мир открытыми глазами. Любую фальшь время сотрет в порошок, оставив истину. Ею мы и займемся. И… тебе бы не захотелось узнать альтернативу.
Ник, оказавшийся на постели, приподнялся на локтях. Голова закружилась от очередной смены картинки, и после калейдоскопа красок эта тусклость особенно бросалась в глаза. А камера, хоть и была просторной, ощущалась каморкой без окон и свежего воздуха. Король ощущал себя в ловушке, зная, что Ктуул упивается его беспомощностью, подозревая, что планируется игра с двойным, а то и тройным дном. Подлинный мастер взлома человеческих душ его так просто не отпустит.
– Ты обещал оставить меня и Селесту, если получишь вещь Клэрии. Убив Кандиру Мойер, ты упустил шанс выбить из нее местонахождение единственной оставшейся вещи святой.
Вечный натянул широкую улыбку.
– А как же твой верный канцлер Богарт? Он успел уйти, но далеко ли? Знал бы ты то, что знаю я о таких, как он, ты бы не был так уверен в нем. Этот мальчик запросто выложит все, как только я растолкую ему истинное положение вещей.