– Так выглядел Карг? – тихо спрашивает Ник, понимая, что и голос претерпел изменения.
Он отворачивается от зеркала, чтобы не видеть чужака, и смотрит на израненную девушку, что с такой надеждой вглядывается в него.
– И да, и нет, – Туула облизывает губы, и они притягательно вспыхивают красным. – Но разве это важно для тебя? Может, стоит спросить, зачем?
– И зачем же?
Она встает на цыпочки, отводя правую ножку назад, как девчонка, требующая поцелуя. Однако мужчина отстраняется, сбитый с толку.
– Я выведу тебя из дворца. Помогу сбежать. И даже больше – скрою от пристальных глаз братца, чтобы он не смог выследить. Подарю время и возможность выполнить Сделку. Вещица Клэрии в обмен на целый мир, звучит соблазнительно? – как бы невзначай падает лямка платья, замирая на краю, где виднеется маленькая родинка. Почему-то это выглядит так притягательно, что Ник сглатывает, вызвав этим улыбку Тули.
– А что взамен? – спрашивает он, когда вечная сознательно сбрасывает другую лямку, и платье спускается ниже, оставаясь на груди только благодаря торчащим соскам.
Она закидывает руки за голову, водя ими по волосам, и платье вот-вот соскользнет вниз, чтобы показать – под ним ничего нет.
– Я хочу вспомнить, каково это – быть с мужчиной. Таким, как ты.
Король разом поскучнел и отошел назад.
– В эту игру я уже играл. Я не могу дать тебе желаемое. Секс ты можешь получить в любом публичном доме. Ручаюсь, многие достойные мужчины с радостью одарят тебя своей любовью. Но твое истинное желание никто не в силах удовлетворить.
Лямки вернулись на место, и платье удлинилось, скрывая хозяйку целиком. Ее лицо заледенело, а глаза сузились, она скрестила руки, спрашивая:
– И чего, по-твоему, я желаю?
– Настоящей любви. Видимо, было время, когда Карг любил тебя и давал почувствовать себя живой. Но это осталось в прошлом. Не пытайся его воскресить.
Некоторое время девушка молчала, размышляя. А потом ее внешность начала меняться, пока не перетекла в облик Селесты. Ник, насупившись, еще раз отступил назад. Он был не намерен покупаться на такую примитивную ложь.
– Выбирай. Иллюзия для нас обоих, или я оставлю тебя на растерзание Ктуулу. Поверь, он долго будет препарировать твой рассудок, пока не достигнет желаемого результата. Будь уверен, не найдется иного шанса уйти из-под его бдительного ока.
Король продолжал молчать. Что бы ни пыталась изобразить из себя Туула, иллюзия Селесты вязла на зубах, как песок, рассыпаясь на составные части, под которыми пряталась настоящая вечная. Ник не мог обмануться: какой бы тщательной ни была иллюзия, он знал, какая Селеста на самом деле. Глаза не лгут. Белокрылая никогда не смотрела на него так, как смотрит Туула. И это…
Девушка, устав от нерешительности короля, шагнула к нему. Ее платье вновь изменилось, истончаясь до полупрозрачной сетки, золотом разлетавшейся вокруг фигуры. Она не шла, а плыла по воздуху, как сладкий дурман, окутывая мужчину запахом ванили с корицей. Глаза заполнились манящим золотом, и Ник не заметил, как оказался на постели под умелыми руками Тули. Рубашка расстегнута, по прессу гуляют женские пальчики, спускаясь ниже, пока она целует его шею, нежно прикусывая покрывшуюся мурашками кожу.
Он останавливает ее, приподнимаясь и поднимая девушку над собой. Грубые пальцы впиваются в тонкие плечи, причиняя боль, однако она все равно остается на месте. Загадочная улыбка застыла на красных губах.
– Только одна ночь. Я ничего тебе не буду должен. А ты исполнишь обещанное, – прохрипел король, сдаваясь перед мыслью, что он делает это ради спасения других, а не ради чего-то иного.
Она, будто читая мысли мужчины, смеется, соглашаясь. Зная о желаниях больше, чем он, Туула позволяет ему обмануться этой спасительной идеей. И с готовностью подставляется под его объятия, под его жесткость и даже требовательность, за которой прячется нужда хоть в чем-то оказаться сильнее. В том, как Ник брал ее, не было страсти к женщине, но была жажда отомстить.
Куда более опасная страсть.
Снаружи дождь хлестал как из ведра, прорываясь внутрь стылой свежестью всякий раз, как открывалась входная дверь. От промозглого мартовского холода не спасала широкая печка, над которой шкворчало на вертеле мясо. И даже наоборот, такой контраст жара и холода словно сильнее выстуживал внутренности гостей, вынуждая все больше заказывать горячительных напитков, чтобы хоть чем-то разбить этот нежданный лед.
Двое путников сидели прямо в центре трактира, за кружками пива и тарелками похлебки. Кто такие? Куда путь держат? Говорят, в Сатуральских долинах бойцов набирают для охраны границ с эльфами. В столицу опять письма не доходят, а эльфы распоясались – с утроенной силой захватывают земли. Там, где в начале зимы были посевные поля, все искореженными, проклятыми лесами поросло. И где теперь сажать пшеницу?