– Придется лететь, придется драться с тварями, но мы должны добраться! – закричал он, на ходу трансформируясь в дракона.
Его воплю вторили встрепенувшиеся стражи, что следовали за ними в отдалении. Они чуяли слабину, видели, как мало осталось света. И когда он померк, а драконы, не сумев преодолеть по воздуху и пары метров, были вынуждены спуститься на землю и бежать, как ящерицы, твари бросились вперед с воинственным клекотом.
Акрош озлобленно завыл, нервно дергая хвостом из стороны в сторону. Только что он отмел парочку, нанеся им смертельные раны. Но в этом месте не было смерти, и края плоти затянулись песком, сделав монстров еще более жестокими. Дракону приходилось испускать огонь, чтобы видеть, с кем он дерется, и он пытался знаками приказать Никлосу бросить его и бежать одному. Он хотел дать Его Величеству шанс, вот только король не послушал и встал рядом, спина к спине, хвостом сметая очередную тварь, внешне напоминавшую безволосую гиену с провалами вместо носа и глаз. Они видели тьмой. Им не нужен был свет.
В отличие от драконов, у которых заканчивался запас драконьего пламени.
Как держать круговую оборону, ориентируясь только на слабые вспышки огня, сражаясь скорее на ощупь, отражая клыки и получая новые раны, откуда не ждешь? Как можно предугадать, что перед тобой – когти противника или товарища, завертевшегося в пылу сражения и сместившегося напротив тебя?! Все это бесполезно! Глупо! Это бой с собственной тенью в полной темноте, когда не слышишь дыхания, настолько громко лязгают клыки врага!
Это запах поражения, пропитывающий тебя не песком, а пеплом. Это предчувствие, что следующий пропущенный удар станет роковым, и через миг ты уже забудешь, зачем вообще нужно сражаться, что такое битва, и ради чего ввязался в безнадежную затею! Это всего лишь миг, отделяющий надежду от сухой обреченности, когда уже слышишь предвкушение в воплях монстров, усиливающих напор.
И это яркий свет, разрезающий тьму, освещая бессчетное воинство, окружившее изможденных драконов, почти погребенных в зыбучем песке.
Невыносимый вопль пронесся над пустыней. Вспыхнула стража мертвых, превращаясь в крупные хлопья сажи. А свет с небес спускался к ним, пока мужчины возвращали себе человеческие тела, поднимаясь из песка, как восстающие из пепла птицы феникс.
Сияние исходило от человеческой фигуры, прямо изо лба, ослабевая по мере приближения к воинам. И как бы они ни были рады чудесному избавлению, вид их спасителя уничтожил надежду. За ними явился Ктуул.
У них не было ни сил, ни возможности бежать. Даже это место, забирающее усталость, спасовало перед тем напряжением, что им довелось испытать, и потому они остались стоять. Лишь единожды переглянувшись, спрашивая друг у друга: «Готов ли ты снова биться в безнадежном сражении? Готов ли встретить его лицом к лицу?»
Бессмысленный вопрос. Одинаковая усмешка скользнула по изможденным лицам, и они встали плечом к плечу, ожидая вердикта врага. Мужчины не собирались сдаваться без боя, но и Ктуул не намеревался сразу карать нерадивого ученика. В другом была его нужда.
– Клэрия передает прощальный привет, – как бы невзначай говорит вечный, потирая иссохшие руки.
На первый взгляд он – сама невозмутимость, легкость и безмятежность. Сила, с которой он уничтожил стражу, была бесконечной. И такой же воздушной.
Но теперь в его чертах проступила сухость этого места. В том, как он медленно двигался, как неподвижно держал голову, чуть сощурившись. Никлос впервые увидел, как моргает старый бог: попеременно используя верхнее и нижнее полупрозрачные веки, отчего фиолетовый цвет радужки терялся до белизны слепца.
– Так значит, ты уничтожил ее? – голос дрогнул от промелькнувшего образа маленькой девушки с мечом наперевес.
Ее горькая улыбка еще долго будет преследовать его, укоряя за глупость. Он привел Ктуула в ее посмертие. Ее дальнейшая судьба – на его совести.
– Как можно уничтожить мертвеца? – насмешливо воскликнул вечный, с интересом оглядывая драконов. – Я лишь наградил белокрылую по заслугам.
– Ты бы стер ее в пыль, если бы мог, – возразил Ник. – Но это место влияет и на тебя. Твои силы небезграничны, хоть ты и бог. Здесь даже ты способен умереть.