– Я знаю, что ты делаешь. Знаю, что так ты разбудил сомнение в Карге, когда он был готов отказаться от тебя ради Клэрии. Знаю, что ты соблазнил ее на его глазах, разбудив в нем Девона, видевшего, как его возлюбленная спит с другим. Ты хочешь провернуть это и с нами. Хочешь вбить шипастый клин и считаешь меня слабой, раз решился действовать так примитивно. Думаешь, я не сыграю с тобой в эту игру? Думаешь, мне не хватит смелости вывести эти отношения на новый уровень? – и я тянусь в ответ, накрывая его губы своими. Внутри моего сердца обретается серебристая змея, распускающая кольца и выдыхающая в него сладкий аромат.
Он никогда не мог перед ним устоять. Интересно, догадается ли вечный, почему ускорился его пульс? Почему он не может разорвать поцелуй, которого не хотел и не ждал? Почему его руки обвивают мои плечи, притягивая меня к себе, будто тряпичную куколку из тончайшего льна и пуха? Поймет ли, что я разбудила в нем такие низменные чувства, о которых он и забыл за прошедшие тысячи тысяч лет?
Может, во мне и не осталось ариуса, но есть иная сила. И если мне хватит смелости, я переверну это игру и сыграю партию до конца. Сколько можно притворяться, что во мне этого нет?
Мои руки на бедрах Ктуула, его губы поверх моих, и в них прячется тонкая нить связи, что образовалась между нами в тот самый день, когда я отказала ему. Таким, как он, не отказывают. Никто не может устоять перед его предложением. И кажется, будто я все это время притворялась, будто обманывала саму себя, не рискуя нырнуть в океан.
В этот момент, когда объятия стали крепче, а ткани на наших телах – тоньше, думает ли вечный, что переиграл меня, и я теперь пойду за ним куда угодно?
Увлечься было так просто, так безудержно приятно. Как и ощущать его касания под платьем, оставляющие после себя тонкие паутинки из искр, бьющих, как нежные удары тока, вспарывая чувствительность, обнажая не тело – душу. Он уделяет внимание каждому оголенному отрезку моей кожи, искусно пробегаясь по выступающим венам, забираясь в ложбинку ключиц и нежную впадинку между грудей. Платье исчезло, как тысячи ночных бабочек, а боль, что прорвалась сквозь губы от неосторожного порыва, скрылась внутри от одного его движения между моих ног.
Чувствовала ли я себя особенной, вот так распаляясь под его руками, запрокидывая голову и выгибая грудь? Когда Ктуул, не сдержавшись, шептал нежно мое имя? Да. Всего толика нежности, доверия, изливающаяся из моего сердца, и он раскрывается надо мной, как узник темницы, впервые увидевший свет.
И я была готова дать больше, зайти еще дальше, но в этот миг все завершилось острейшей резью в каждой клеточке тела. Будто меня с пика блаженства бросают в раскаленную лаву тьмы. И все нити, что должны были вскрыть меня ярчайшим потоком наслаждения, обернулись ядовитыми ручьями, текущими под кожей. Я забилась, как мотылек, пойманный на иглу, не в силах даже кричать, такой судорогой свело шею. А в глазах расцвели кровавые звезды.
– Думала, я не учую фальшь? Не догадаюсь, что ты воздействуешь на меня, как предатель Шэ? – вкрадчиво тянет вечный, наклонившись и лизнув мою шею, разбивая боль на составные. Сквозь кровавую пелену я вижу холодную бездну ярости в его глазах.
Никто не любит быть в дураках.
– Никогда эта сила не сломит меня, не превратит в раба обладателя. Когда-то Шэ привлекал меня способностью дарить любовь, но талант оказался скучным. Оборотная сторона этого дара – бесконечная преданность и привязанность к этой слабости. Шэ – один из самых разочаровывающих моих детей. Хорошо, что Томар завершил его путь. Вечность – не для слабых сердцем.
– Ты отвергаешь любовь, потому что сам не способен испытать ее, – хрипло давлюсь словами, вжимая пальцы в простыни. На губах пузырится соленая пена, а в ушах стоит комариный звон. Я прорываюсь сквозь яд, выныривая наружу. – Как можешь ты желать Никлоса, если не способен ничего ни дать, ни взять у него?!
Боль ушла так же быстро, как и пришла, растворившись внутри жарким шаром, сосредоточившись у низа живота. Задумчивый взгляд Ктуула заставил меня вздрогнуть, как от ледяного дождя в жаркий полдень. Он изменит точку зрения на мой счет. Шестеренки в его голове завертелись, с оглушающим скрежетом прокладывая новый путь.
Я покрылась холодной испариной, ощущая бесконечную древность его души, в которой осталось лишь одно желание. Одна потребность. Мечта, ставшая проклятием. И горе настигнет бесконечность миров, если и на этот раз бог потерпит неудачу.