Главное в Тууле – жадность до эмоций и наслаждений. Она много ест и пьет, и постоянно меняет наряды, воруя у Маркла его наброски и творя потрясающие иллюзорные платья и костюмы, в которых щеголяет от силы пару часов. Ей нравится чувствовать разные ткани на коже. Нравится есть экзотические фрукты и мясо редких животных. Она любит вина и соки, крепкие напитки и наркотические нектары, кофе и какао. Но больше всего она обожает эмоции людей. Кажется, что она буквально питается ими, как какой-то энергетический вампир, существо из памяти Клэрии.
Сестра вечного с удовольствием делится своими «шалостями», рассказывая, как сталкивает обитателей дворца с их низменными пороками, наблюдая, что из этого выйдет.
К примеру, она усилила влечение главы дворцовой стражи, Алфабэра, к серокрылой служанке, и тот изнасиловал бедняжку, когда та посмела отказать. Мужчина был в ужасе от собственного поступка, ему претила сама мысль о вожделении не цветного дракона, и когда дело вскрылось, он попытался покончить с собой. Туула в моем облике милостиво отправила его в тюрьму, где по решению суда ему надрезали крылья, чтобы снизить мужскую силу. Все равно, что запереть мужчину в гормональную клетку. Скорее всего, он доведет дело до конца. Девушка же была обвинена в том, что довела доброго стражника до срыва. Мол, она его провоцировала и просто обломала в конце, испугавшись последствий. Ее попросту изгнали, обрекая на нищету.
Туула рассказывала об этой игре с таким смаком, сочностью деталей, что меня выворачивало изнутри. И я впервые наорала на нее, побив столовые блюда и уничтожив стеклом индейку в виноградном соусе, которой собиралась полакомиться вечная. Непростительная ошибка.
Мрачно сверкнув глазами, девушка никак не выказала своего неудовольствия, не наказала меня за вспышку гнева. Просто после этого ее игры стали жестче, а полученные эмоции – ярче, ведь теперь она подпитывалась еще и моим бессилием. Ей нравилось тонко издеваться надо мной. Так же, как и Ктуул, она любила заворачивать эти эмоции в обертку из притворной заботы обо мне.
– Сэлли, если ты будешь принимать все так близко к сердцу, в финале оно просто не выдержит! Заметь, я никогда не создаю ситуации с нуля. Лишь подталкиваю людей к тому, чего они хотят. Та девушка действительно была влюблена в Алфабэра, хоть он намного старше ее, – Туула нанизывает на вилку ломтики синего сыра и с удовольствием отправляет в рот, продолжая упиваться этой историей. – Он являлся ей во снах, и она случайно проговорилась об этом лучшей подруге. Та разнесла сплетню, и над ней стали издеваться. Девушка не знала, что Алфабэр также вожделел ее. Провожал взглядом, когда она появлялась в поле зрения. Старался оказаться рядом, хотел, чтобы она смотрела на него. Так что я просто дала им возможность объясниться. И не моя вина, что все так обернулось. Она могла сказать «да», а он мог быть нежным и в объятиях не давить ненависть к серым драконам.
О да, Туула была богиней лжи и порока. Я ненавидела ее всем сердцем и мечтала, чтобы она умерла. Чтобы все вечные умерли, хотя, кроме нее, больше никого и не видела. Я задавалась вопросом, где остальные? Куда делся создатель ше́лки Ола? Где топит ярость к эльфам Мора? Куда запропастился сам Ктуул?
Мои расспросы вызывали кривую усмешку на лице богини, будто она знает какой-то постыдный секрет. А ее ответ только создал больше вопросов: вечные ищут предметы иных миров. Лазейки в полотне между ожерельями, чтобы уйти с ненавистной планеты к иным звездам. Невзначай она поинтересовалась, где мой амулет.
– Сгинул, когда я стала ше́лки. Может, Флакса подобрала? Или же он канул в воду близ Нимфеума. А может, достался русалкам. Кто его знает, – с деланым равнодушием ответила я.
Тогда впервые заметила непритворную эмоцию Туулы. Она вздохнула древностью, будто выдыхая пыль усталости. Ее лицо посерело, и сама она будто слилась с воздухом, став задним планом на масляном полотне художника. Расплывчатым пятном.
– Зря ты так легкомысленно к этому относишься. Если мы не найдем способа уйти, у нас останется только Никлос и носитель ариуса. Понимаешь, что это значит?
О, я понимала гораздо больше, чем она думала.
Каким-то шестым чувством я стала предугадывать, когда Туула опять заскучает и придумает новую игру. Обычно она избирала меня безвольным наблюдателем, простым статистом, который, кричи не кричи, никем не будет замечен. Ей нравилось украшать моими слезливыми комментариями очередную жуткую историю, вроде той, когда она вынудила братьев заколоть друг друга за отцовское наследство.
Любопытно было, что и обитатели дворца обратили внимание, какими насыщенными стали их будни, пока в мире бушевала темная магия, а простые люди испытывали голод и бесконечный страх перед ночью. Столица захлебывалась лихорадкой чувств. Вспыхивали старые обиды и проклятья. Жители чаще поддавались низменным порывам, страстям и порокам. Желания выводились на первый план, а потакание собственничеству превращалось в норму. Бесконечная круговерть из насилия, воровства, лжи и ослепительного гнева. Палитра, в которой центральное место отводилось яркости.