– Не все согласны с бегством, – едва слышно ответила девушка. – Я знаю тебя, Селеста. Знаю, что в тебе бьется сердце настоящей драконицы. Знаю, что ты способна исполнить пророчество старой Нэрвы и не дать Ктуулу уничтожить мир. К сожалению, я не могу повлиять на остальных. Не могу заставить их принять бой и покончить с Морой. Я могу только открыть твою дверь и дать тебе шанс.
Перебираясь по извилистым лианам внутри дома, я поражаюсь, как много помню об этом месте. Как много знаю потайных ходов, проходов, которыми пренебрегают парящие эльфы, считая их слишком скучными, невыразительными. Здесь, среди паутины и тусклых растений, без цветов, без тончайших смесей ароматов, без птиц, поющих колыбельные, и без радужных красоктак тихо, так пусто. Будто оказалась в зеркальном царстве, откуда так удобно через провалы в стенах наблюдать за живыми. За торопящимися эльфами, за драконами, дергающимися от каждого чересчур пристального взгляда хозяев лесов.
Я вижу сомнения, вижу их страхи, слышу, как драконы раз за разом спрашивают себя и других – правильно ли они поступают? Действительно ли нельзя подождать и собрать больше людей? Спасти другие долины, добраться до других княжеств, увести как можно больше родных и близких, друзей и недругов…
Мы связаны друг с другом, совсем как эти паутинки с маленькими черными паучками, что незримо опоясывают каждый уровень тайных лазов, запутанных лабиринтов и лестниц без ступеней. Я чувствую себя змеей, украдкой ползущей к цели. Чувствую, как капает яд с моих клыков, шипя и растекаясь подо мной склизкими лужами.
Подколодная змея. Гадюка, что нанесет удар в самое сердце своего дома.
Но иного способа я так и не придумала, а время на исходе. Я как будто знала, что не будет просто. И предчувствовала, забираясь в детскую комнату, что найду ребенка без охраны. Что Алиста будет спать, успокоенная волшебным зельем Фелии.
Осторожно касаясь материнского лица, провожу линию вдоль скул, смахивая тонкие морщины у краев губ. Целуя в переносицу, прощаюсь с ней, зная, что чем бы это ни закончилось, она никогда не сможет меня простить.
И поворачиваюсь к ребенку. К моему маленькому братику, сладко спящему в висящей в воздухе люльке. Над ним летают крошечные, неразумные эльфийки, видом напоминающие разноцветных колибри. Я слышу их тихое пение, убаюкивающее младенца, отчего он так сладко посапывает во сне. Они гневно разлетаются в стороны, когда осторожно, подоткнув одеялко, вытаскиваю Кирста наружу и прижимаю к обнаженной коже в слепой надежде, что этого хватит.
Не хватило. Он продолжает спать, как и сила ариуса в нем. Я вижу в этом тщедушном тельце черты матери и своего старшего брата Веста, решившего остаться под водой, среди русалок. Мне до сих пор неясно, почему брат бросил нас. Почему предпочел море суше? Впрочем, это уже не важно.
Ничего не важно, кроме силы, заключенной в этом малыше.
– Положи ребенка на место и отойди, Сэл, – я задумалась до такой степени, что не услышала, как в комнату зашел Арт.
Обернувшись, увидела его и перепуганного до смерти Лиама, держащего в руках бутылочку детского молочка. Они оба неотрывно смотрят на меня, и мой муж держит руку перед мужем Алисты, чтобы он не бросился вперед, как если бы я была диким зверем.
– Я не могу, – в горле образовался узел, и голос напомнил писк, от которого малыш заворочался. Он такой тяжелый, я даже не знала, что дети могут быть настолько тяжелыми, что руки немеют. – Я должна это сделать, Арт. Должна. Побег только усугубит положение. Он обрушит преисподнюю на все, что мне дорого. И будь уверен – он найдет способ донести до меня цену моего… предательства. Я не смогу с этим жить.
– А с этим – сможешь? – Арт как будто все понимал, и до такой степени, что вцепился в край пиджака Лиама, когда тот попытался вырваться. – Не смей, Сэл. Не делай этого!
Будто почуяв неладное, заворочалась на кушетке мать. Она сонно приоткрыла глаза, оглядываясь, а потом подскочила, встрепенулась. Зрачки ее расширились, и она в ужасе уставилась на меня.
– Сэл? Что происходит?!
Я больше не могла ждать. Терпеть. Тянуть время. Не могла, хотя под кожей бродили ледяные иглы, разгоняя кровь и вызывая испарину. Я могу ошибиться. Я могу так жестоко ошибиться, что потом меня ждет одна дорога – на самое дно вулкана, прямо в кипящую лаву, чтобы она сожгла и память обо мне.
«В тебе что-то есть. Я вижу по глазам. Вижу, на что ты способна…» – в голову непрошено влез вкрадчивый голос Ктуула, и мне показалось, что я вижу нетерпение, вижу его одобрение, его негромкое подбадривание. Руки задрожали, и Артан, будто почуяв слабину, бросился всем телом вперед, чтобы сбить меня.