— Но ты бросаешься в огонь, будто считаешь себя бессмертной, Сэл. Так нельзя. О, духи предков, я не переживу, если вновь увижу твою смерть… — голос дрогнул, и я увидела глубоко запрятанную в душе мужа трагедию. Он состарился как это бывает, если шагнул за пределы своего воображения, ныряя в самую тьму. Будто если нет меня в этом мире, значит и мира самого нет вовсе.
И тогда проняло. Я потянулась к нему, припала к груди, прижимаясь изо всех сил, зажмурившись, чтобы стереть образ из памяти, оставив только тепло мужского тела, такой родной и знакомый запах. Чувство, когда тебя крепко-крепко сжимают, помещая в маленький домик безопасности, где нет никаких бед и тревог. Только тепло. Только любовь.
Когда его губы отыскали путь к моим, я подалась навстречу, впервые ощущая, что это правильно. Что это мой дом.
Глава 5. Шаманизм
Селеста
В голове вертится незамысловатая песня, лихо перескакивая с одного куплета на другой, вращаясь как юла в такт шагам. Я сбиваю мелкие камни, сама нахохлилась, как воробей — к вечеру похолодало. С горных елей тянет морозом, и ночью обязательно пойдёт снег. Кутаясь плотнее в пончо, клоню голову проходящим жителям деревни, а они в ответ осеняют символом Клэрии.
Куда бы не пошла — она следует за мной, тенью стоя у плеча, держа руку на шее, шепча на ухо: «Ты — моё порождение. Без меня — не было бы и тебя». Но ведь нет кровной связи. В Никлосе есть частицы Карга и Клэрии, а я получила только ариус. Ненадолго. Без него даже сны о прошлом не отменят действительности — хоть мои крылья по-прежнему белые, я больше не белокрылая драконица. Не осталось великой силы. Ничего больше нет.
— Я вижу восход злой луны, я вижу беды на пути, я вижу землетрясения и молнии, я вижу, пришли плохие времена… — бормочу себе под нос, удивляясь, насколько прилипчивым оказался этот мотив. Нездоровым. Как будто не моим.
И встала как вкопанная, застигнутая жаркой перепалкой. Ноги вывели к куполообразному шатру, от которого исходил сильнейший жар, в закатных лучах окрашенного багровыми тонами. Из центра в небо вырывался чёрный дым, тугой струёй извиваясь вверх. Прямо напротив входа бесновался Томар, потрясавший рукой и проклинающий на все лады упрямую Марку.
Женщина только смеялась в ответ на его проклятия. В жёлтом цыплячьем платье она походила на злое солнышко в противовес чёрным тряпкам вечного мёрзнущего колдуна.
— Вы отравили мою дочь! Напоили её ядом! — орал он, привлекая нездоровое внимание жителей деревеньки и в особенности пары брехливых псов, что на каждый его крик, возбуждённо поддакивали громким лаем.
Томар не выдержал конкуренции и запустил в них мелкой молнией, отчего они с визгом бросились врассыпную, а знахарка скептически изогнула бровь.
— Вашим предложением было оставить девочку на волю богам. Чтобы она сама справилась с ядом морских тварей. Поступи мы так — и она не пережила бы эту ночь.
Колдун топнул ногой:
— Я не посмею сделать из моей дочери шаманку! Она настоящая колдунья, а ваши отвары…
— Отворяют душу! — отрезала женщина, сузив глаза и перейдя в наступление. — Если душа чиста, ребёнок не пострадает. Она выживет. Её воля решать, кем быть. Без добровольного желания нельзя стать шаманом.
— Шаманизм — медленная смерть, — тихо ответил Томар, опуская голову.
Заметив моё приближение, мужчина успокоился, как-то сгорбился, опускаясь на скамейку, чтобы перевести дух. В его глазах читался немой укор, будто я виновата в том, что утратила ариус.
— Что здесь происходит?
— Перепалка между видами магии. Застарелый спор, — успокаивающе ответила Марка. — Хочешь проведать Амалию? Скоро ей станет лучше, и девушка была бы рада увидеть рядом с собой знакомое лицо.
Колдун вновь взвился, торопливо поднимаясь и пытаясь проскользнуть в шатёр, однако бдительная знахарка преградила путь, отталкивая назад.
— А почему я не могу увидеть дочь?! — возмутился он.
— Чтобы не смог помешать лечению. Напоминаю, колдун, вы здесь в гостях. И ваши люди сами обратились к нам за помощью. Мы будем оказывать её на наших условиях. А теперь уйдите. Ваши эмоции загрязняют воздух. А для выздоровления нужна свежесть и свобода, — с натянутым спокойствием заявила Марка, выставляя руку вперёд.
Было видно, что, если колдун по-доброму не уйдёт, женщина применит силу. И Томар был вынужден уйти. Напоследок только буркнул что-то ядовитое, отчего Марка пошатнулась, холодным взглядом окинув его удаляющуюся спину.