— Амалия! — воскликнул Томар, когда его дочь оказалась в зубах акулы, отец пытался сотворить что-то чёрное, безжалостно вытягивая остатки сил из потерявшего сознание Кордона и не успевал — тварь сомкнула пасть ровно в тот момент, когда я ударила её в бок, а корабль ухнул обратно — драконы спалили спрута, воспламенив вместе с ним и корабль.
Я упала, больно приложившись боком о подвернувшийся моток цепей, и задела рыболовный крюк, вспарывая плечо. А пока пыталась высвободиться, Томар сиганул через борт и скрылся в темноте вслед за ушедшей акулой.
Зашипев от разрывающей боли, дёрнула крюк до конца, с мясом вырывая из кожи, а потом устремилась к оставшемуся колдуну, — от обратной качки его несколько раз перевернуло и теперь он лежал посреди разбитой палубы, раскинув руки в стороны.
Кордон мёртв. Я поняла это сразу, как оказалась рядом: по белой рубашке расползалось красное пятно — он напоролся грудью на торчавшую деревяшку — остатки бизань-мачты. Возможно, он бы выжил, но Томар, в запальчивой попытке спасти дочь, не оставил ему и шанса, вытянув все силы.
Обернувшись, увидела, как выжившие матросы во главе с Се́довым добивают ползучих рыбин и невесть как оказавшуюся на палубе тигровую акулу. Несколько человек уже вовсю тушили рулевую палубу, а в небе над нами кружат три дракона. По цвету крыльев, я опознала двоих — Деяна и Арта. Дав себе секунду, перевела дух и направилась к пострадавшим матросам. Без колдунов, вдвоём с корабельным доктором, мы провозимся до рассвета.
Глава 2. Когда прилетают сильфы
Селеста
На палубу вылетел Томар, в руках держа обессилившую дочь. На инстинктивно отреагировавших ножами и мечами матросов, он не среагировал, падая на колени, прижимая к груди голову Амалии. Закрыв глаза, он что-то прошептал, поцеловав её в лоб, и безропотно отпустил, когда я с доктором Леви решили перенести девушку в импровизированный госпиталь под палубой в общей каюте. Там мы смогли трезво оценить ранения колдуньи.
— Всё не так плохо, — оптимистично заявил Леви, пока Томар, лёжа возле стены, держал пальцы у висков, пытаясь самому не грохнуться в обморок. — Акула не задела внутренних органов.
С моей помощью, доктор сноровисто штопал глубокие рваные раны, щедро поливая спиртом, работая как профессиональная швея. И хоть глаза мои не обманывали, и тварь действительно не искалечила девушку, я нутром чувствовала, что-то не так. Наклонившись вперёд и принюхавшись, уловила тот же запах, что шёл от убитой рыбины.
— Гнилые водоросли, — пробормотала, нахмурившийся.
Руки слабо ныли от напряжения, ещё чесались и в полутьме казались распухшими, поэтому, закончив помогать доктору, я отошла в сторонку, опуская их в таз с морской водой. Сверху ощутимо тянуло мокрой гарью — последствия пожара, из-за чего внизу дышалось через раз.
Дав себе секундную передышку, я намеревалась вернуться к больным, но наткнулась на всклокоченного Томара, который грубо ухватился за мои руки, поднося к лицу.
— Отрава, — прохрипел он. Глаза мужчины расширились, он устремился к дочери, отталкивая Леви и опуская оплетённые магией ладони на её тело.
Минута напряжения скакнула до предела под крик очнувшегося неподалёку матроса, кажется того самого, кому отрубила ногу. Это сбило Томара, и он на негнущихся ногах отпрянул от дочери, шепча:
— Я не смогу её исцелить. От морского яда нет противоядия.
Будь во мне сила ариуса, я могла бы помочь. Разом исцелила бы всех. Но вместо этого могу только накладывать швы и промывать раны. На бо́льшее мне недостаёт знаний и умений. В этой темноте под стоны пострадавших казалось, что блеск дворцовых залов, сияние огней и танцы в роскошных платьях под руку с прекрасными кавалерами остались в другом мире.
Сверху что-то заскрипело, а затем грохнулось и с потолка посыпалась пыльная крошка, заслезились глаза, и я закашлялась, ощущая привкус древесины на губах. Позади зазвучали проклятия Леви — для Амалии он сделал всё, что мог, и успел переключиться на другого раненного: он торопливо накладывал разошедшийся шов на месте глубокой раны шеи.
Прежде чем подняться на палубу, я подошла к осунувшемуся Томару, устало сидевшему у расколотого стола с кружкой воды в руках. Он полностью исчерпал себя и сейчас выглядел как загнанный зверь, окружённый охотниками. После длительного заточения в собственном теле во власти Ктуула, поначалу он выглядел хорошо. Даже помолодел, казалось, влияние старого бога вдохнуло в его тело свежие силы. Однако спустя месяцы плавания ситуация изменилась и теперь колдун напоминал бледную тень себя прежнего. Силы покидали его и Маля опасалась, что отец не переживёт это путешествие.