"Ну вот, - подумал Питер, несколько раз на пробу дернув за пачку. Похоже, годится. Надеюсь, он не заметит". Затем он с сомнением взглянул на достаточно очевидную нашлепку.
"Он как пить дать неверно меня поймет. Гм. С одной стороны, я не хочу, чтобы он ушел с мыслью о том, что я считаю его способным на воровство, а с другой, мне не по вкусу, чтобы он заподозрил, будто я в амулеты верю". Он еще немного поколебался. "Вот незадача. Вообще-то я чувствовал бы себя уверенней, если бы они со мной были. Своего рода гарантия безопасности из восьмисот пятидесяти кредиток". Остальной его выигрыш был засунут в шкафчик под койкой. "Так ты прикидываешь, одна половина другую к себе призовет? саркастически спросил он себя. И тут вызывающе упрямая, мальчишеская его часть вдруг отозвалась: - Ну да? А что в этом такого?"
Когда Лейтон вернулся, Питер только-только успел натянуть на себя нижнюю спецодежду и был далек от готовности.
Член команды удивленно заморгал, но медлительность Питера никак не прокомментировал.
- Извините, что так долго, - лишь сказал Лейтон. - Нам редко требуются эти наборы для левшей, и никто не мог вспомнить, где они хранятся.
Лейтон взялся налаживать приборный щиток. Если он и заметил пачку ордеров под крестом изоленты, то ни словом об этом не обмолвился.
Редер с трудом подавил ухмылку, залезая в нижнюю половину объемистого скафандра, который он должен был надеть для работы в открытом космосе. Тут у него возникла мысль.
- Вы мне блокнот не одолжите? - спросил он у Лейтона.
- Пожалуйста, - ответил тот, доставая из кармана блокнот и ручку.
- Я хочу, чтобы вы это капитану передали, - сказал Редер, нацарапав на листке краткую записку. - Если я не вернусь. - Записка уполномочивала Бетаб вернуть весь его выигрыш команде. "Что, Редер, еще амулетик?" - спросил он себя, получая наслаждение от собственного идиотизма. "Тебе от этого хуже не станет", - тут же откликнулась другая часть его разума. Кроме того, весело было выигрывать. А хранение и накопление денег только разрушало все веселье.
Он вручил записку Лейтону, который сложил ее и кивнул.
- Все будет в порядке, сэр, - сказал молодой матрос. Он явно хотел произнести слова ободрения, но голос его нервно дрожал.
Питер поднял руки, и Лейтон опустил ему на голову массивную верхнюю часть скафандра. Затем матрос привел в действие автоматические затворы, которые скрепляли две половинки воедино. Питер провел ряд диагностических тестов, и в верхней части его лицевой пластины, где располагался многофункциональный дисплей, вспыхнул зеленый огонек. Тогда он поднял оба больших пальца кверху. Лейтон запустил лебедку, все еще прикрепленную к верхней половине скафандра, и она помогала Питеру, пока он волок себя и свое объемистое облачение к тележке.
"Терпеть не могу скафандры", - горестно подумал Питер. Даже при нулевом "жэ" в них было неловко, но там, куда он отправлялся, особенно поблизости от моторов, высвобожденная энергия запросто могла проесть все менее солидное.
Зная, что это необходимо, он все равно ненавидел ощущение тяжести и скованности. А кроме того, тот, что использовал этот скафандр до Редера, жутко наелся чеснока.
Наконец Лейтон помог Редеру пристроить обтянутую фибросинтетикой задницу на крошечном сиденье и пристегнул его к нему. Затем они провели быструю проверку систем тележки и по всем пунктам получили зеленые сигналы.
Редер провел свое средство передвижения в переходной шлюз, такой же огромный, как и весь пусковой бокс, и прикрепил к тележке кабель, который она должна была тянуть. Лейтон нагнулся, проверил надежность соединения, после чего постучал кулаком по шлему Питера, давая ему знак, что все в порядке, и удалился, задраивая за собой люк. Питер терпеливо ждал, пока шлюз начнет свой обычный цикл, наблюдая за тем, как индикаторы над наружным люком медленно меняют свой цвет на зеленый. В шлеме он никаких звуков не слышал, но точно знал, что снаружи должны раздаваться свист и шипение, пока воздух выкачивался из камеры. По мере того, как давление падало, окружающий свет менялся с бледно-зеленого на ярко-красный.
Сердце его забилось в радостном предвкушении опасности. Ни один выход в открытый космос никогда не получался рутинным, а если здесь действительно были налетчики и если они заметили попытки "Африки" помочь своему терпящему бедствие собрату, все могло существенно отклониться от нормы.
"Отклониться от нормы, - мысленно фыркнул Питер. - Нет, ты просто псих, Редер, - сказал он себе, когда наружный люк открылся. - И как у тебя только духу на такие безумные и беспочвенные прогнозы хватает?"
Он вывел маленькую тележку наружу, за край переходного шлюза, где она свободно поплыла, связанная с кораблем относительно тонким, но невероятно прочным кабелем, который волокся позади.
Как только Редер вышел из синтетической гравитации грузового корабля в космическую невесомость, кровь прилила к его голове, пока кровяное давление по всему телу выравнивалось; это было примерно как если бы тебя вдруг с ног на голову поставили. Поначалу кожа на лице неприятно натянулась; переход к невесомости также сопровождался временным головокружением и умеренной тошнотой. Тут, к счастью, еще один зеленый огонек загорелся на приборном щитке тележки, давая Питеру добро на запуск ракетных двигателей. Пилотирование дало ему возможность немного отвлечься от постепенного преодоления тех неприятных ощущений, которые пришли вместе с переходом на нулевое "жэ".
Редер также ощутил совершенно иллюзорный холод. Этому чувству он даже поэтичное название придумал: "черный поцелуй космоса". Но он никогда о нем никому не рассказывал, поскольку считал, что вполне нормально что-то такое чувствовать, когда ты вот так запросто выплываешь из безопасного убежища корабля в великую пустоту.
"Кроме того, - думал Редер, направляя тележку вдоль обширного, отдраенного космосом борта "Африки", - не очень-то полезно иметь в своем личном деле слишком много, так сказать, персональных пунктиков". Начальство традиционно давало летчикам-истребителям серьезную поблажку по части эксцентричности, и Питер не сомневался, что в его психологической оценке имеется солидный список всяких там вывертов. "Но теперь я бортинженер, мрачно подумал он, - так что пусть лучше этот список длинней не становится". Это была еще одна причина, почему всякие "черные поцелуи космоса" лучше было держать при себе.