Затем он повел тележку по истертым пластинам корпуса массивного грузового корабля, виляя мимо наружных блоков и на сей раз оставшихся без дела ракетных установок. Как знать, быть может, он сумеет убедить всех, что это был всего-навсего ряд в высшей степени маловероятных совпадений...
Бетаб уже его поджидала. Скрестив руки на груди, она одной ладонью задумчиво поглаживала подбородок.
- Довольно странно, что мы не смогли отцепить грейфер, - угрожающе тихим голосом начала она.
- Там, должно быть, поломка случилась, - охотно объяснил Редер. - Время военное... все запарились... техобслуживание проводится нерегулярно... на самом деле, такого просто не избежать... так что все как может, так и работает.
Невысокая женщина стояла не двигаясь, глаза ее странно, поблескивали, а та ладонь, что поглаживала подбородок, теперь словно бы старалась опустить вниз уголки рта.
- Коммандер Холл приказал нам отцепить грейфер, - сказала она. - Его совершенно не порадовало, что мы не подчинились его приказу. - Тут Бетаб сжала губы и медленно опустила ладонь. - Вам известно, коммандер, каким наказаниям мы можем подвергнуться?
- Но это была простая поломка, - настаивал Редер. - Уверен, расследование покажет. Даже Космический Отряд, каким бы скверным он ни был, не станет вас за несчастный случай нака...
- Больше ни слова, Редер, - перебила его Бетаб. - А вы, - рявкнула она застывшим вокруг членам команды, - в темпе эту штуковину разберите, и чтобы каждый винтик был изучен.
"Да, мэм, - подумал Питер, - а в вас великая актриса пропадает".
Тележку стали разбирать у него на глазах, и тут он заметил, что крест изоленты исчез, а вместе с ним его кровные восемьсот пятьдесят в денежных ордерах. "Плавают теперь где-то в космосе, удрученно подумал Питер, - и даже проклятым пиратам от них никакого толку. Столько денег у меня еще ни разу в жизни не было, а мне на них даже пачку резинки купить не удалось. Интересно, обрадовалась бы команда, если бы она об этом узнала? Нет, вряд ли. Они бы, наверно, захотели и меня следом выкинуть. А, ладно. Забавно было в богачах побывать, пусть даже временно. И что я вообще ною? У меня же еще половина осталась!" Радость опять его переполнила. "Проклятье, да этот трюк стоил восьми сотен! - решил он. - И еще пяти десятков". Разборка тележки продолжалась. Капитан Бетаб ожидала со сложенными на груди руками, лицо ее было словно из твердой оливковой древесины вырезано, но в темных глазах буквально плясали искорки.
- Пожалуй, я лучше пойду, - сказал Питер, бочком отодвигаясь в сторону.
"Черт побери", - мысленно выругался он. До всех этих событий у них с Бетаб вроде как дружба налаживалась. Теперь же все должно было стать предельно официальным.
Все молчали, пока Редер забирался на свою койку и задергивал занавеску, вздрагивая от прикосновения одежды к свежим синякам и царапинам, которые он только теперь осознал. Кто-то, однако, оставил на покрывале банку с мазью для местного обезболивания, что было очень любезным жестом. Удары молотком по вражеским датчикам оборачивались все более сильной болью, буквально сковывая тело. Такие вещи всегда замечаешь только впоследствии. В тот момент Питер был предельно сосредоточен на работе, а кроме того, испытывал совершенно определенный восторг. Теперь же его желудок сжался и заурчал, заставляя Питера радоваться тому, что язвенные болезни остались далеко в прошлом. Его терзала мрачная уверенность, что, несмотря на результаты расследования, ему как пить дать предъявят счет.
"Как тяжело сделать что-нибудь героическое, - подумал Питер, - и даже не иметь возможности об этом поведать. Попробуй только рассказать, и ты тем самым всем намекнешь, что твой героизм их под угрозу полного финансового краха поставил".
Проблема заключалась в том, что в глубине души Редер по-прежнему был летчиком-истребителем. Показать ему только противника, и его реакция проявлялась почти так же наглядно, как у собаки Павлова. "Ладно, кончай рефлексировать", - пробурчал Питер себе под нос. Не было никакого смысла в нервном одиночестве здесь валяться.
- Эй, - сказал он, ударяя по верхней койке, - может, в картишки сыграем?
- У меня денег нет, - прорычал Вик.
- Чтобы в карты играть, денег не надо, - сказал Питер. Последовало молчание. И тут его осенило. - У меня тоже денег нет, - признался он.
Молчание продолжилось. Очень многозначительное молчание, стремящееся к угрожающему крещендо. Затем две пары ног дружно грохнули по палубе, и Питер отдернул занавеску.
- Я ордера к тележке приклеил, а когда вернулся, их там уже не было.
Физиономия Джека Айерса сделалась такой озадаченной, словно Питер на каком-то полузнакомом для него языке говорил. А Вик пришел в ужас и явно готов был вот-вот взорваться.
- Так ты все деньги туда забрал? - недоверчиво спросил он. - С собой? Да как же тебе такая глупость в голову пришла?
Джек сперва захихикал, а затем расхохотался. Очень скоро ему пришлось доковылять до пустой нижней койки и сесть. Слезы бежали по его красным щекам, и он, похоже, никак не мог остановиться. Он ткнул пальцем в Питера и попытался что-то сказать, но лишь опрокинулся на спину, болтая ногами в воздухе. Питер с Виком переглянулись, впервые со времени их знакомства совершенно друг с другом солидарные.
- Ничего смешного! - дружно рявкнули они, а затем обменялись гневными взорами.
До их реплики Джек немного утихомирился, стараясь отдышаться, но она снова его уложила. В конце концов он опять угомонился, издавая только отдельные смешки, охи и крехи. Тогда старший механик сел и вытер глаза.
- Знаешь, - сказал он, качая головой, - будь я суеверным, я бы сказал, что именно это нас и спасло.
- Что? - недовольно переспросил Вик. Питер только развел руками и ухмыльнулся.
- Это вроде жертвы, - объяснил Джек. - Знаешь, богов умилостивить.
- Каких богов? - возопил Вик. - Ты спятил, Джек! Богов! Черт, порой ты меня до смерти пугаешь. Да ты хоть знаешь, сколько на шестнадцать сотен можно пива купить? Боже мой, Боже! - И он принялся аккуратно биться головой о переборку.