На стене у него за спиной висела величественная картина, где изображалась битва при Чун-Кво, состоявшаяся после того, как группа излишне амбициозных горнорудных консорциумов призвала к себе на службу наемников и взбунтовалась против Содружества. Космический Отряд наголову их разбил, а также вызволил шахтеров и их семьи из фактического рабства, в которое их обратили консорциумы, обеспечивая наемникам и их хозяевам массу самых разных поводов для горького сожаления.
Усеянный звездами флаг Содружества висел справа от картины, сине-черный флаг Космического Отряда - слева. Перед столом комиссии располагался меньший стол с единственным стулом для свидетелей. Небольшая зала имела изящный и официальный вид. И пахло там восковой полировкой; наверно, это все-таки было настоящее красное дерево.
"Очень редко бывает, чтобы вещи оправдывали ожидания, - подумал Питер. - Почему же такой вещью должна была оказаться зала суда?" Он взглянул на свои сложенные на коленях руки, чувствуя угнетение и неловкость. "Все, сказал он себе, - хорош. Хватит уже этой ерунды с бедным маленьким Редером".
И Питер выпрямил спину. "Подумай о Синтии, - сказал он себе. - Бедная девочка единственная из всех хотела этот "спид" в ангаре удержать. И теперь за это в тюрьме сидит. Кроме того, я просто не вижу, как она кого-то убивает. Зато я прекрасно вижу, как ее убивают за то, что она до смерти всех достала. На самом деле люди для нее не настолько важны. Что они говорят, что делают... все это для нее просто несущественно".
В самом первом ряду в одиноком великолепии сидели капитан Каверс и старпом Ван Чунь-мэй, мерцая медалями и регалиями. Редер сидел в следующем за ними ряду. Рядом с Питером расположился ар-Рашид, а через два свободных сиденья от него - Джон Ларкин. Вид у квартирмейстера "Непобедимого" был необычно торжественный. За ними сидели командир эскадрильи Шелдон, лейтенант Гивенс и вся остальная эскадрилья. Редер чувствовал на себе их обвиняющие взоры, но сопротивлялся искушению оглянуться.
В задней части залы послышалось какое-то шевеление, как будто вперед продвигалось немалое число народа. Оглянувшись, Редер увидел Уильяма Бута, лейтенанта Роббинс в наручниках, а также двух охранников.
- Прошу нас извинить, - хрипло сказал Бут, показывая, что Редеру со старшиной неплохо бы подвинуться, так чтобы они с пленницей могли занять два крайних сиденья.
Капитан обернулся, оглядел компанию шефа контрразведки и жестом подозвал Бута к себе. Когда тот к нему нагнулся, капитан что-то тихо шепнул ему на ухо. Редер наблюдал, как шея Бута медленно розовеет, затем багровеет, а затем становится такой красной, какой он еще никогда в жизни ни одну шею не видел.
- Есть, сэр, - вымолвил Бут. Когда он выпрямился, лицо его было мокрым от пота. Шеф контрразведки отдал честь, и после краткой паузы капитан ему ответил.
- Продолжайте работу, - прорычал Каверс. Повернувшись к Роббинс, Бут завозился с ее наручниками.
Наконец ему удалось нужным образом приложить туда большой палец, и наручники открылись. Тогда он отдал их своим подручным и угрюмо их отпустил.
Ар-Рашид сдвинулся на одно сиденье, и Редер затянул Синтию на свободное место рядом с собой. Бут сверкнул на него глазами, после чего перебрался через неподвижного ар-Рашида на сиденье между старшиной и Ларкином.
Тут из двери в передней части залы вышел судебный пристав.
- Встать, суд идет! - рявкнул он.
Все присутствующие как один встали по стойке "смирно". "Славное наследие Академии", - подумал Питер. Шестеро мужчин и женщин тихо вошли и заняли места за дубовым столом. Трое членов следственной комиссии были бортинженерами, как Редер и Роббинс, один был командиром эскадрильи, один числился в администрации и еще один был квартирмейстером. Председателю полагалось быть старшим по рангу офицером.
- Дамы и господа, прошу садиться, - предложила всем привлекательная женщина с волнистыми седоватыми волосами и легким датским акцентом. - Я вице-адмирал Пола Андерсон, глава этой комиссии. Мы сегодня собрались здесь установить, имеются ли доказательства преступного небрежения обязанностями или диверсии со стороны коммандера Питера Редера и второго лейтенанта Синтии Роббинс, достаточные для того, чтобы отдать их под трибунал. - Она оглядела залу суда, и ее ледяные серые глаза задержались на Каверсе, Редере и Роббинс. - Выдвинутые обвинения весьма серьезны, и я заверяю вас, что данная комиссия изучит этот инцидент со всей тщательностью и оперативностью. - Тут вице-адмирал стукнула по столу молотком и сказала: - Заседание можно считать открытым.
- Лейтенант Адольф Гивенс, займите свидетельское место, - скомандовал судебный пристав.
- Адольф? - с недоверием пробормотала Синтия.
Редер скосил на нее глаза. "Пожалуй, лейтенант, я на твой счет заблуждался", - подумал он, наслаждаясь ее сочувственной реакцией.
Гивенс так неуклюже подобрался к свидетельскому столу, словно вдруг до подросткового возраста омолодился. Там он долго валандался со стулом, и в конце концов вице-адмиралу лишь с легким намеком на суровость пришлось сказать:
- Будьте любезны сесть, лейтенант Гивенс.
- Есть, сэр, - выдавил из себя Гивенс и плюхнулся на стул как мешок с картошкой.
- Первоначально, лейтенант, в день инцидента ваш "спид" был исключен из списка. Будьте добры нам об этом рассказать.
Гивенс рассказал, а потом продолжил полным описанием самого инцидента: как его "спид" сбрендил, как произошло невероятное убийство старшего пилота Лонго, как он в итоге спасся. Поведал он и про то облегчение, которое он испытал по возвращении на "Непобедимый", узнав о том, что лейтенант Роббинс взята под стражу.
- Но согласно вашим же показаниям, лейтенант, она единственная твердо настаивала на том, чтобы этот "спид" на учения не брали, - заметил один из бортинженеров, пожилой мужчина с гладкими темными волосами и тяжелым подбородком.
Гивенс немного растерялся.
- Но не кажется ли вам это подозрительным, сэр? Два других квалифицированных эксперта ничего серьезного в этом маленьком сбое не находят, и все же лейтенант Роббинс настаивает на том, чтобы ее сомнения были запротоколированы. - Он нервно махнул рукой. - Для меня все это просто попахивает попыткой обеспечить себе прикрытие. - Он пожал плечами. - Это подозрительно, только и всего. По моему мнению.