– Это была идея Пенни, – гордо сказал Эйприл. – А теперь посмотри сюда.
Она указала на ряд ведер, стоявших чуть поодаль.
– Мы будем собирать дождевую воду!
Филип любовался прекрасным лицом Эйприл Чалмерс, ее глазами цвета синей морской пены, ее пепельными волосами, распущенными поверх ворота дешевого вязаного свитера. Он просто не мог отвести от нее глаз. Только когда Пенни начала счастливо бормотать обо всех тех вещах, которые она хочет вырастить, – ростках сахарной ваты, кустарниках жевательной резинки, – Филип с трудом собрался с мыслями. Эйприл опустилась на колени рядом с ребенком и внимательно слушала ее; лицо девушки светилось любовью. Между ними чувствовалось согласие и душевная привязанность – куда более глубокая, чем то, что предполагает обычная вынужденная взаимопомощь. Филип не мог отвести глаз от этой картины, и вот, наконец, к нему пришло нужное слово: семья.
– Простите!
Грубоватый голос донесся от двери у них за спиной, с другой стороны крыши. Филип обернулся. В открытом дверном проеме показалась Тара в одном из ее цветастых балахонов, с ведром в руке. Тяжелое лицо с двойным подбородком и сильно подведенными карандашом «Мэйбелин» глазами казалось еще более неприветливым, чем обычно.
– Вы не могли бы мне помочь?
Эйприл поднялась и обернулась.
– Я же говорила тебе, что помогу через минуту.
Филип понял, что Тара собирает воду из резервуаров. Он хотел было вмешаться, но решил, что не стоит.
– Это было полчаса назад, – пробурчала Тара. – Я, между прочим, таскаю воду, пока вы тут любезничаете.
– Тара, просто… успокойся, – вздохнула Эйприл. – Дай мне секунду, я сейчас приду.
– Да пошла ты! – Тара развернулась и, шумно топоча, убежала.
– Прошу прощения за эту сцену… лучше с ней не связываться… знаешь… тяжелый характер.
– Не надо извинений, – сказал ей Филип. – Я хочу тебе кое-что сказать.
– О чем ты?
– Просто я хочу, чтобы ты знала, насколько я благодарен тебе за то… что тебя так любит Пенни.
Эйприл улыбнулась.
– Она замечательный ребенок.
– Да, она такая… да и ты очень даже ничего.
– Спасибо, – Эйприл наклонилась и коснулась щеки Филипа легким поцелуем, от которого у него закружилась голова.
– А теперь мне надо идти, пока моя сестрица не пристрелила меня.
В поцелуе Эйприл не был ничего особенного. Покойная жена Филипа, Сара, знала толк в поцелуях. После смерти Сары Филип ходил к проституткам, среди которых тоже попадались мастерицы в этом деле. Правда, и у шлюх есть чувства, так что Филип обычно спрашивал вначале, не станут ли они возражать, если он начнет с поцелуев – просто чтобы все остальное не казалось таким искусственным. Но этот маленький поцелуй Эйприл походил скорее на закуску, намек на большее. Филип не думал, что она просто его дразнит. И это был не такой поцелуй, каким сестра одаривает брата. Скорее, он находился в зоне неопределенности между двумя крайностями: словно стук в дверь, попытка узнать, есть ли кто дома.
Дождь так и не пошел. Октябрь уже перевалил за середину (хотя точной даты Филип не знал), температура падала, воздух гудел от влажности, но дождя все не было. Возможно, это засуха каким-то неизвестным образом спровоцировала эпидемию? Но, так оно или нет, мрачное небо с густыми тучами отражало необъяснимую напряженность, которую ощущал Филип.
Позже в тот же день он пригласил Эйприл на небольшую прогулку снаружи. Несмотря на то, что вокруг дома зомби практически не было, девушка боялась. Странно. Ведь еще совсем недавно ее не смущали толпы мертвецов. Им нужно было обыскать близлежащие магазины, потому что они замерзнут, если не найдут обогреватели или генераторы, теплую одежду. Да и еда быстро заканчивалась.
В конце концов Эйприл согласилась. Филип был прав. Если они не пополнят припасы, то долго не протянут. Но хлипкий мостик, слепленный из подручных материалов, внушал опасения. А если дождь все-таки пойдет? Эта конструкция попросту рассыплется!
Они оделись, взяли оружие – на этот раз Эйприл тоже прихватила ружье – и под злобные комментарии Тары поднялись на крышу.
– Не смотри вниз!
Филип стоял на середине самодельного мостика над глухим переулком. Эйприл – в десяти футах позади него, держалась изо всех сил. Глянув на нее через плечо, Филип улыбнулся. Храбрости девочке не занимать.
– Я не боюсь, – ответила Эйприл, стиснув зубы и цепляясь за мостик побелевшими пальцами. Ветер развевал ее волосы. В тридцати футах под ними пара ходячих мертвецов молча пялилась вверх, высматривая источник голосов.
– Мы уже почти на месте, – сказал Филип, добравшись до другой стороны.
Эйприл проползла оставшиеся двадцать футов. Филип помог ей встать на пожарной лестнице. Крепления застонали под их весом.
Отыскав открытое окно, они проскользнули в здание бухгалтерской фирмы «Стивенсон и сыновья» и офис адвоката по имущественному планированию. Офисные коридоры темнее и холоднее, чем были в прошлый раз, когда Филип проходил по ним. Грозовой фронт принес сумерки раньше обычного.
– Не волнуйся, здесь безопасно… насколько это вообще возможно, – успокаивающе произнес Филип.
– Ты умеешь обнадежить, – с иронией в голосе ответила Эйприл, сжимая в руках ружье.
Они пересекли холл и нашли лестницу сразу за разбитыми торговыми автоматами.
– Зацени! – сказал Филип, когда они подошли к двери, которая вела на верхний этаж. – Ты помнишь капитана Немо?
– Кого?
– Старый фильм «Двадцать тысяч лье под водой»? Старый полоумный капитан, играющий на органе в подводной лодке, вокруг которой плавают гигантские кальмары.
– Не видела этого фильма.
– Ну, сейчас увидишь, – с улыбкой ответил Филип.
Эйприл Чалмерс приготовилась к худшему и, задержав дыхание, пошла следом за Филипом. Он придержал дверь, и девушка вышла на пешеходный мост между зданиями. От того, что она увидела, перехватило дыхание.
Девушка уже бывала прежде в подобных переходах между зданиями, но этим вечером призрачный свет и тонкие стены коридора, протянувшегося через перекресток ко второму этажу ближайшего универмага, казались по-настоящему волшебными.
Сквозь стеклянную крышу было видно, как мерцают вены молний, прорезая грозовые облака. С каждой вспышкой внизу оживали тени города, кишащего бродячими мертвецами.
– Потрясающе… – прошептала завороженная Эйприл.
Филип прошел по мосту, остановился у стены и снял с плеча сумку.
– Хочешь кое-что увидеть? Иди сюда.
Эйприл подошла. Филип показал пальцем на пятиконечные звезды, нарисованные на автомобилях и дверных проемах, и вкратце рассказал о «безопасных зонах» Ника.
– Ник меня удивил. Он, оказывается, не такой уж и простак, – с уважением сказал Филип.
– Нам это пригодится, если мы найдем генератор.
– А ты врубаешься, сестренка.
– Ник – отличный парень.
– Это точно.
Захватническая темнота наползала на город, и в голубоватых тенях стеклянного пешеходного моста суровое лицо Филипа показалось Эйприл еще более жестким. С его черными, как смоль, висячими китайскими усами и темными глазами, обрамленными морщинками смеха, он напоминал Эйприл нечто среднее между молодым Клинтом Иствудом и… кем же? Ее отцом в молодости? Вот откуда взялись эти приступы влечения к большому, долговязому мужлану? Неужто Эйприл такая идиотка, что западает на парня только потому, что он похож на ее отца? Или эта жалкая щенячья влюбленность возникла на фоне стресса и борьбы за выживание в обреченном мире? Да черт возьми, этот парень раскроил ее отцу череп! А может, все совсем не так. И Дэвид Чалмерс тут ни при чем. Дух ее папы, как поется в песне, улетел на небеса. Его душа покинула тело еще до того, как оно вылезло из постели и попыталось закусить старшей дочерью.
– Должен тебе сказать, – продолжал между тем Филип, глядя на фигуры мертвецов, бесцельно бродящих по улицам. – В нашем районе этих тварей почти не осталось. Можем задержаться здесь еще немного.