— Помниться, ты мне кое-что обещал, — Артиос старался говорить спокойно, но оскал на лице прекрасно передавал все эмоции.
Деревенский пьяница же сразу протрезвел, в глазах появился страх, а сам он упал на колени и тут же принялся плакать.
— Извини, извини! — алкаш завёл уже знакомую шарманку.
Но Артиос и тогда в спектакль не сильно то верил. Он оставил его в живых, потому что попытался начать новую жизнь, опираясь на выданную Бертрандом книжку, священное писание, ведь его принципы явно не к чему хорошему не приводили, лишь к новым лишениям. А как романтично и благородно звучали рассказы про второй шанс…
— Где твой сын? — спокойно просил Артиос, сдерживая накипающую злость, но алкаш лишь невнятно бормотал в ответ. — Я спрашиваю, где твой любимый сын, ради которого ты клялся измениться?
— Это был несчастный случай, — слово взяла женщина. — Он ходил в лес за дровами с сыном, а там на него дерево упало…
— Дерево упало? — переспросил Артиос старосту, которая и сама в сказанное не верила. — Дерево? Сейчас проверим.
И тёмный маг подошёл к стоящему на коленях пьянице, берясь обеими руками за его голову. Артиос делал это для галочки, ведь сам он уже всё прекрасно понял. Многое он видел ещё в той жизни, поэтому лишних иллюзий не питал. И вскоре магия подтвердила его догадки.
Завязка алкаша продлилась едва неделю, после чего он вновь начал пить, срываясь на своём сыне. Вновь он начал его лупасить, а весь страх, оставленный магом исчез. Чувство безнаказанности вновь пробудилось, а беспомощность слабого ребенка для него стала бензином, разжигающим пламя. Видя слабость, этот урод чувствовал силу и бил ещё сильнее. Артиос видел его насквозь, видел все его грехи, видел всю ненависть к ребёнку, которого он считал не своим.
И вот среди воспоминаний проскользнул тот день, когда он пошёл в лес. Где пьяному придурку не понравилось, как громко говорит его сынишка. Из-за похмелья разрывалась голова, а тут ещё слушать этого недоноска. Он пихнул его ногой в спину, после чего ребенок улетел в овраг и сломал шею.
В том мире это называлось убийством по случайности, а приговором было десяток, а в некоторых секторах и того меньше, лет. Артиос же в этот момент не нуждался ни в законах того мира, не в законах Кеенора, который к слову к таким делам и вовсе был безразличен: если сын твой и он не эльф, можешь убить.
В этот момент из-за пазухи, накренившись, показалось священно писание, которое тут же заметил алкаш.
— Это была случайность, я не хотел… — дальше последовали нелепые оправдания, что-то там про второй шанс и милосердие, но Артиос уже не слушал.
Ему сейчас не нужна была эта глупая книжка с бреднями, которая активно продвигала полумеры. Артиос сейчас прекрасно знал, как ему поступить, и не нуждался ни в советах, ни в наставлениях. Один удар кулаком, размозжил череп подомно кувалде, наглядно демонстрируя насколько маг с внутренним ядром, физически сильнее смертных.
Остальные жители, с любопытством наблюдающие за магом, ужаснулись, некоторые закричали, старая женщина, стоящая рядом лишь печально вздохнула. Вряд ли по этому уроду будет кто-то плакать. Но Артиосу после убийства не стало легче, ведь он мог поступить так раньше, тогда и мальчик остался бы жив. Не нужно было полагаться на это священное писание.
Не нужно было слушать и Бертранда, который тогда склонил Артиоса к пощаде над Даином. Если бы этот агрессивный говнюк сдох бы ещё на первой дуэли, то и Мира была бы жива. Если бы тупорылые святые тексты не заставили пойти охотиться на того огненного ондруса, как и говорил Феррин. Тогда бы они приплыли на остров раньше эльфов. А теперь это всё лежит на плечах Артиоса, который решил поиграться в святошу.
— Почему ты его не поглощаешь? — раздался знакомый голос позади.
Артиос даже и не заметил, как щупальца просто скользят вокруг тела, не зная, что им делать: слишком сильный эмоциональный всплеск хозяина сбил их столку. А душа пьяницы тем временем медленно начинала покидать этот мир, уходя дальше.
— Не хочу мараться об этого ублюдка, — произнёс Артиос, разворачиваясь к магу, который напал на него в горном перевале.
— Мараться? Тебе даровали тёмный сосуд, чтобы ты служил великой цели, направлял души на поддержание порядка в мире. А ты боишься замараться? — с непередаваемым презрением произнёс Грим. — Даже душа такого пропащего смертного может и должна сыграть свою роль.
— Да плевать я хотел на твои великие цели. И служить я никому не собираюсь.
— Ты уже это делаешь, — гадко усмехнулся Грим, доставая свой меч. — Не понимаю, чем ты отличился, что Он тебя выбрал.