Но чаще всего приглашенные на эти музыкальные вечера бывали благодарны гостеприимному хозяину. «Позвольте еще раз поблагодарить Вас за высокое наслаждение, которое Вы доставили бывшим у Вас на вечере. После обычного холода петербургских салонов у Вас вполне можно было согреться. Мне припомнилось что-то давно прошедшее, русское и родное, чего теперь не встретишь», — в этом письме одного из посетителей музыкальных вечеров Тертия Ивановича Филиппова дана точная характеристика той атмосферы, которая возникала на этих вечерах.
Мусоргский, Балакирев, Островский принимали участие в этих вечерах. Тертий Иванович привлекал и начинающих талантливых певцов, артистов драматических театров, много лет его связывала дружба со знаменитым артистом и писателем Горбуновым. С помощью Тертия Ивановича первые артистические шаги к славе сделали Мравина, Яковлев, теперь солисты императорского театра, Морской, Майборода. А сколько просьб ему приходилось выслушивать относительно устройства на службу… или в оперу, консерваторию! Ныне знаменитый пианист Гофман тоже выступал у Тертия Ивановича Филиппова. Так что круг его интересов не был ограничен только народной песней.
Ох, сколько наветов, грязи, скандалов… Каждый ведь человек, а сколько в человеке — всего и всякого!.. Вот прислал письмо Балакирев, а вместе с письмом прислал копию своего письма Афанасию Федоровичу Бычкову, директору Публичной библиотеки. Да, Милий Алексеевич дурно отзывался о Рубинштейне. И вот письменно заявляет, что он не изменит своего отношения к Рубинштейну и никогда не менял и не изменит. Он не будет участвовать в юбилее Рубинштейна потому, что не уважает его как композитора, помнит его острые выступления о русской музыкальной школе, его резкие статьи об операх Глинки, очень огорчившие самого основателя русской музыкальной школы, который тогда был еще жив… Тертию Ивановичу рассказывали, что Владимир Васильевич Стасов на каком-то музыкальном вечере громоподобно заявил об отказе Балакирева участвовать в юбилее Рубинштейна по идейным соображениям. Естественно, это широко разошлось по Петербургу, и пришлось Балакиреву писать объяснительное письмо. И Тертий Иванович совершенно согласен с Балакиревым: правильно, из уважения к общим нашим друзьям он действительно должен бороться с клеветой, хотя бы и идущей от Стасова. Нет, Балакирев блестяще вышел из положения, послал в дар Императорской публичной библиотеке подлинный манускрипт сонаты Антона Григорьевича Рубинштейна… Действительно, этот автограф «неподражаемого пианиста и высокого музыканта, имеющего огромное значение в истории нашего музыкального искусства как основателя Императорского музыкального общества и консерватории, окажется нелишним для пополнения имеющейся в Публичной библиотеке коллекции автографов замечательных музыкантов»… Вот ведь как вышел из положения… Надо сегодня же всем рассказать об этом письме… Давно идут разногласия в музыкальном мире… И ему самому пришлось выступить со статьей «Глинка или Рубинштейн», в которой поставил все точки над «i». Балакирев тогда написал ему письмо, что статья доставила ему такое наслаждение, какое редко приходится испытывать. Хвалил конец статьи: «Их слава в стыде их…» Истинно, что конец — делу венец…
Неожиданно мысли Тертия Ивановича переключились на семейные его дела. Любимый его сын Сергей, образованный, знающий музыку и во всем разделяющий убеждения отца, недавно женился и ждет ребенка… Дочь Наташа родила ему трех внучек, а внука до сих пор у него не было. Вся надежда на Сергея и его жену Веру… Прекрасного сына ему Бог послал, старательного, спокойного, хорошо, что не увлекается картами. Вот ведь наказание Божье…