- Что я должен видеть? – буркнул Яго.
- Кости и куклу. Это же косточки от пальцев и слишком большие для взрослого, – италиец, говоря, поднялся вместе с игрушкой в руках, – как ты думаешь, сколько тут было людей во время падения небоскрёба? – юноша задирает голову и на него в ответ посмотрела бездна неба, без конца исторгающая отравленные снежные потоки. – А брат… а сколько детей? – он опускает взгляд и уставился на то, что осталось от исполинского здания, всматриваясь в остова и куски стен. – Почему всё это случилось? Почему некогда райская жизнь стала рассадником ада на земле?
- Это политика, брат. Я её никогда не понимал.
- Нет, это не политика… человеческая тупость, жестокость и невежество, не иначе, – в изумрудных очах юноши тут же пробежала тень скорби. – Наши предки очень постарались, чтобы этот мир стал необитаем. Наверное, считали, что после них никого не будет. И этот небоскрёб тому подтверждение.
- Но это здание уничтожило оружие, а не жажда чего-либо, – прозвучали железные речи Яго.
Данте отбросил игрушку в сторону и устремился к выходу, на секунду остановившись рядом с братом:
- Оружие не разрушает зданий и не убивает сотни детей без воли обладателя. Это делают человеческие пороки и сам человек, живущий фанатизмом, потребительским или идейным… это не играет роли. А оружие лишь идеальный исполнитель, – рука италийца коснулась плеча собеседника. – Мы братья, Валероны, должны быть выше этого безумия. Мы должны понимать, за что воюем и за что убиваем. Мы должны выучить урок, который не смогли осилить наши предки, – рука Данте опустилась, и юноша устремился за порог разрушенной постройки.
В воздухе кружились тысячи, десятки тысяч снежинок разом, уходя в бесконечный пляс, воздушный вальс. Вокруг разрушенного небоскрёба давно сгустились глубокие сумерки, разрываемые лишь приглушённым свечением нескольких фонарей. Снег, грязь, сугробы, помойки, нищета и разруха – они повсюду и им нет конца.
Вышедший завернул тут же направо и уткнулся в широченную заброшенную дорогу. Асфальт практически сполз, а сама «стезя» в окружении разрушенных домов и свалок, средь которых живут бездомные, выглядит особенно убого. По ней вряд ли сможет проехать хоть один нормальный автомобиль, не потеряв бампера и днища. Но вот особенная техника как раз…
На разворошенной катаклизмом дороге тараторит обширный металлический монстр из былых эпох. Стальная коробка на восьми колёсах, выкрашенная в цвета ночи, или это чернота от постоянной сварки, страшно тарахтит и звук работы машинного зверя должен был разбудить половину округи. Над чёрным каркасом тихо и мирно стоит башенка, с орудием, нацеленным вперёд. Под бортом, у кабины водителя, расположился приваренный ковш, усеянный шипами и с прибитыми листами металла, эмитирующими огромные зубья. А за самой машиной расположились изумительные пейзажи голых деревьев, заваленных мусором, средь которых сидят бездомные, заворожённо наблюдая за могучей техникой.
- Интересное устройство, – с удивлением замечает Данте, скрестив руки на груди. – Откуда вы достали… м-м-м… как его…
- Это БТР, – помог Андрон. – Не помню… вроде БТР-80-А. Вообще грозная машина, хоть и прошла столько битв. – Наёмник, как только смолк, тут же двинулся по направлению к бронетранспортёру, и юноша последовал прямо за ним.
- Старенький, наверное, много прожил.
- Хох, - усмешка переплелась с ностальгией, и мужчина тяжко вознёс руку и поставил ладонь на броню боевой машины, - ты не представляешь, сколько пережил он. Я его достал из своих хранилищ.
- У нас до начала операции осталась пара минут, может, расскажете о БТРе побольше?
Андрон натужно улыбнулся, словно опёрся на гроб старого друга, а не бездушного механизма, после чего даёт ответ:
- Я рядом с ним начинал свою верную службу наёмника. В бою было только две угрозы для врагов – мы, то есть команда, и он. – Андрон сжал ладонь в кулак и словно по-дружески ударяет по борту, что аж гул разнёсся. – На службе городской республики мы с ним прослужили больше тридцати лет. В семнадцать впервые я встретил его и с тех пор не расставался.
- Вы словно говорите о товарище, – едко подмечает Данте, облокотившись на машину.
- Так и есть. Вместе с ним я прошёл первую войну с Римским Престолом, войну за Новый Неаполь, конфликт торговых городов, нашествие «Средиземноморской чумы», и ещё множество боёв. Из всей нашей роты остались только двое – это я и БТР, который мне отдали в оплату долгов учредители компании наймитов... старые засранцы уже червей кормят.