– Разве? – Данте наклонился к ногам и парой движений расчищает пол от снега и тут же ему на глаза попадается потрёпанная временем кукла, выцветшая и едва похожая на игрушку, которая оказалась в окружении косточек. – Видишь?
– Что я должен видеть? – Гневно вопросил Яго.
– Кости и куклу. Это же косточки от пальцев и слишком большие для взрослого. – Данте, говоря, поднялся вместе с игрушкой в руках. – Как ты думаешь, сколько тут было людей во время падения небоскрёба? – Юноша задирает голову, и на него в ответ посмотрела сама небесная бездна, без конца исторгающая отравленная снежные потоки. – А брат,… а сколько детей? – Парень отверзает взгляд от небесной тверди и уставился на то, что осталось от исполинского здания, всматриваясь в остова и куски стен. – Почему всё это случилось? Почему некогда райская жизнь стала рассадником ада на земле?
– Это политика, брат. Я её никогда не понимал.
– Нет, это не политика… человеческая тупость и невежество, не иначе. – В изумрудных очах юноши тут же пробежала тень скорби. – Наши предки очень постарались, чтобы этот мир стал необитаем. Наверное, считали, что после них никого не будет. И этот небоскрёб тому подтверждение.
– Но это здание уничтожило оружие, а не жажда чего-либо. – Прозвучали железные речи Яго.
Данте отбросил игрушку в сторону и устремился к выходу, на секунду остановившись рядом с братом:
– Оружие не разрушает зданий и не убивает сотни детей. Это делают человеческие пороки и сам человек, живущий фанатизмом, потребительским или идейным… это не играет роли. А оружие лишь идеальный исполнитель. – Рука юноши коснулась плеча брата и прежде чем сползти, губы Данте разверзлись, неся речь. – Мы братья, Валероны, должны быть выше этого безумия. Мы должны понимать, за что воюем и за что убиваем. Мы должны выучить урок, который не смогли осилить наши предки. – Рука Данте опустилась с братского плеча, и юноша устремился за порог разрушенной постройки.
В воздухе кружились тысячи, десятки тысяч снежинок разом, уходя в бесконечный пляс или воздушный вальс. Вокруг разрушенного небоскрёба давно сгустились глубокие сумерки, разрываемые лишь приглушённым свечением нескольких фонарей. Снег, грязь, сугробы, помойки, нищета и разруха: они повсюду и им нет конца.
Вышедший юноша завернул тут же направо и уткнулся в широченную заброшенную дорогу. Асфальт практически сполз, а сама дорога в окружении разрушенных домов и свалок, средь которых живут бездомные, выглядит особенно убого. По ней вряд ли сможет проехать хоть один нормальный автомобиль, не потеряв бампера и днища. Но вот особенная техника как раз…
На разворошенной социальным катаклизмом дороге тарахтит обширный металлический монстр. Металлическая коробка на восьми колёсах, выкрашенная в цвета ночи, или это чернота от постоянной сварки, страшно тарахтит и звук работы машинного монстра должен был разбудить половину округи. Над чёрным каркасом тихо и мирно стоит башенка, с орудием, нацеленным вперёд. Под бортом, у кабины водителя, расположился приваренный ковш, усеянный шипами и с прибитыми листами металла, эмитирующими огромные зубья. А за самой машиной расположились изумительные пейзажи голых деревьев, заваленных мусором, средь которых сидят бездомные, заворожённо наблюдая за могучей техникой.
– Интересная техника. – С удивлением замечает Данте, скрестив руки на груди. – Откуда вы достали… м-м-м… как его…
– Это БТР. – Помог Андрон. – Не помню… вроде БТР-80 А. Вообще грозная машина, хоть и прошла столько битв. – Андрон, как только смолк, тут же двинулся по направлению к БТРу, и юноша последовал прямо за ним.
– Старенький бронетранспортёр, наверное, много прожил.
– Хох, – усмешка переплелась с ностальгией, и мужчина тяжко вознёс руку и поставил ладонь на броню боевой машины, – ты не представляешь, сколько пережил он. Я его достал из своих хранилищ.
– У нас до начала операции осталась пара минут, может, расскажете о БТРе побольше?
Андрон натужно улыбнулся, словно опёрся на гроб старого друга, а не бездушного механизма, после чего даёт ответ:
– Я рядом с ним начинал свою верную службу наёмника. В бою было только две угрозы для врагов – мы, то есть команда наёмников, и он. – Андрон сжал ладонь в кулак и словно по-дружески ударяет по металлу, что аж гул разнёсся. – На службе городской республике мы с ним прослужили больше тридцати лет. В семнадцать лет впервые я встретил его и с тех пор не расставался.
– Вы словно говорите о друге. – Едко подмечает Данте, облокотившись на БТР.