Солнце? Его практически не видно. Тёмные, давящие грузные облака, отлитые синюшным свинцом, закрывают небосвод непроницаемой пеленой. Никакой луч не способен пробиться сквозь беспроглядную и густую пелену безликой облачной массы. Оттого в городе и стоит лютый холодок, промораживая каждого, кто посмеет сунуться на улицу.
Огромные промышленные монстры, исполинской величины, исторгают в небеса тонны чёрного смога, отравляя облака и делая их ещё гуще, оттого и страшнее. Обитые металлом, окружённые заборами и контрольно-пропускными пунктами, монументальные заводы, по производству всего, что только можно было бы, каждый день выпаливали из высоченных труб столько химикатов, что они потом оседали вместе со снегом и пылью, забиваясь в лёгкие и глаза людей. В сутки, подобные заводы пожирали порой не только природные ресурсы, но и несколько человеческих жизней, переваривая их в жадной утробе капитала.
Город, некогда бывший на пике своего могущества, сейчас представляет собой жалкое зрелище. Блистающий совершенством, пышущий богатством и манящий благополучием в прошлом город, сейчас стал воплощением кошмара, явившийся олицетворением ужаса кризиса, разразившегося многие лета назад.
Блистающие небоскрёбы, ровные дороги, строгость, но справедливость правосудия, роскошные сады и парки: всё это и многое было некогда визитной карточкой Сиракузы-Сан-Флорен. Но теперь, переносясь сквозь горнило кризиса, видные образы чудесного поселения стали отвратительными, извращёнными и ужасными. Высокие блистающие небоскрёбы сменились на исполинские, чёрные и мрачные заводы, парки, обладающие красочными видами, пали во прах.
Смех, радость и счастье сменились на плачи и стоны средь руин. Прах целых эпох витал над городом, взывая к унынию, и печальных воспоминаний о чудесах, которые навряд ли обретут вновь.
Никто не помнил, когда был заложен первый камень падшего града. Кто-то утверждал, что он был построен посреди Апеннин средь пустых мест, другие же говорят, что город старее, чем кажется, ибо он покоится на фундаменте более древнего города, жившего в стародавние эпохи всеобщего благоденствия и времён, когда о кризисе только помышляли, как о невозможном.
Но заводы стали не единственным бичом жизни населения, печально памятующих о былой славе. Огромный город уходил своими алчными корнями далеко вглубь, вгрызаясь в породу железными мандибулами, нещадно потроша землю, добывая с особой жадностью природные ископаемые. Шахтёры, каждый день отправлялись под пласты земли, но возвратиться суждено не каждому, ибо обвалы, обрушение конструкций, производственные травмы и ещё мириад возможностей для моментальной или долгой мучительной смерти.
Другой же ногой Сиракузы-Сан-Флорен уходил в морские пучины. Десятки рыбных заводов и предприятий усеяли берега, деля пространство вместе с многочисленными портами. Сотни и тысячи тонн рыбы проходят сквозь заводы, а остатки от переработки выбрасывали прямо на берега и разворошенные улицы города. И на свеженькую рыбку, слетались тучи бездомных, отчаянно вырывая шкурки, чешую, мясо из клювов остервенелых чаек. А не съеденное начинало моментально гнить, и большая часть города стонала от адских невыносимых запахов.
Всё это, лишь малая толика ужаса, нависшего над Сиракузы-Сан-Флорен, повергающая большинство горожан в пучину отчаяния, разгоняемой лишь тяжёлой работой, идущей день за днём, которые просто не отличимые друг от друга.
Но как говорил Сарагон Мальтийский – «Средь горнила земного ада смогут закалиться самые крепкие клинки, чья воля способна рассечь небесную твердь»…
Сквозь разбитые, заваленные мусором улочки пробирается человек, облачённый во всё чёрное, с накинутым на плечи плотным непроницаемым плащом с капюшоном. Пространство вокруг сжимали разбитые пятиэтажные постройки. Тут, на окраине города, практически в каждой квартире отсутствует отопление и не удивительно, что из труб домов клубится чёрный дым.
Пятиэтажные дома справа, пятиэтажные дома слева и весь квартал только из них состоял. Человек в плаще читал историю и знает, что тут раньше жили обычные рабочие. Теперь же это прибежище всякого сброда.
Таинственная личность лихо перепрыгнула через лежащего на земле, в собственной тошноте небритого мужчину, облачённого в рваные утеплённые одежды. Все проходили мимо развалившегося мужчины, и никто не спешит к нему подойти. Медицинские и городские службы давно практически канули в прошлое, и средь всего населения действует только один принцип: «помоги себе сам». Тысячи подобных напившихся или на грани смерти людей коврами усеивают улицы Сиракузы-Сан-Флорен.