Они носили пояса с засечками, которые отмечали их, как людей Македона — одна засечка за каждую принесенную смерть. Они могли даже ожидать одобрения своих действий со стороны Македона. В их позах виднелось напряженное ожидание, как будто они были не уверены в реакции своего Короля и лелеяли надежду, что получат похвалу или будут отпущены без наказания.
Дэмиен сказал:
— Ничего не говорите больше.
Он подошел к мальчику. Рукав его рубашки был приколот к дереву копьем. На голове кровоточила рана, которую оставило второе копье. Дэмиен увидел, как глаза мальчика потемнели от ужаса, когда он приблизился, и в венах Дэмиена закипел гнев. Дэмиен обхватил копье между ног мальчика рукой и вытащил его. Затем он вытащил копье у его головы и то, которое прикололо рукав рубашки. Дэмиену пришлось достать свой меч, чтобы перерезать веревки, и на звук вытаскиваемой стали дыхание мальчика стало частым и сбившимся.
Мальчик был сильно избит и не смог устоять на собственных ногах, когда веревки были перерезаны. Дэмиен опустил его на землю. С ним было сделано нечто большее, чем просто тренировка в метании копий по мишени. Большее, чем просто избиение. Они надели железный браслет на его левое запястье, похожий на золотой браслет вокруг его собственного запястья — на золотой браслет вокруг запястья Лорена. Ощущая подступающую тошноту, Дэмиен точно знал, что было сделано с этим мальчиком и почему.
Юноша не говорил на Акиэлосском. Он не имел представления, что происходит, и в безопасности ли он. Дэмиен начал говорить с ним на Виирийском — медленные, успокаивающие слова, и через мгновение остекленевшие глаза мальчика сфокусировались на нем, и в них промелькнуло что-то, похожее на понимание.
Юноша сказал:
— Скажите Принцу, что я не дрался в ответ.
Дэмиен повернулся и ровным голосом обратился к одному из солдат:
— Приведи Македона. Сейчас же.
Солдат пошел. Четверо остальных стояли на месте, пока Дэмиен, опустившись на одно колено, снова обратился к мальчику. Мягким, низким голосом Дэмиен продолжал разговаривать с ним. Солдаты не смотрели, потому что они были слишком низкого ранга, чтобы смотреть в лицо королю. Они отвели взгляды.
Македон пришел не один. Две дюжины солдат пришли вместе с ним. Затем пришел Никандрос с еще двумя дюжинами своих людей. Затем появились факелоносцы, окрашивая сумеречную поляну оранжевыми отблесками пляшущего пламени. Мрачное выражение лица Никандроса говорило о том, что он был здесь, потому что Македону и его людям, возможно, понадобится противовес.
Дэмиен сказал:
— Твои солдаты нарушили мир.
— Они будут казнены. — Македон сказал это после того, как бросил заинтересованный взгляд на избитого Виирийского мальчика. — Они обесчестили пояс.
Это было искренне. Македону не нравились Виирийцы. Как не нравились ему и его люди, позорящие себя на глазах у Вииирийцев. Македон не желал чуять ни дуновения Виирийского морального превосходства. Дэмиен видел это в нем, как видел и то, что Македон винил Виирийцев за нападение, за поведение своих людей, за то, что он был призван к ответу перед своим Королем.
Рыжий отсвет пламени был безжалостен. Двое из пяти солдат сопротивлялись, и их забрали с поляны в бессознательном состоянии. Остальные были связаны вместе кусками жесткой плетеной веревки, которая до этого связывала мальчика.
— Доставьте мальчика в наш лагерь, — обратился Дэмиен к Никандросу, потому что он точно знал, что случится, если Акиэлосские солдаты принесут истекающего кровью, избитого мальчика обратно Виирийцам. — Пошли за Паскалем, Виирийским врачом. Потом сообщи Принцу о том, что здесь произошло. — Последовал резкий кивок повиновения. Никандрос ушел, забрав мальчика и несколько факелоносцев.
Дэмиен сказал:
— Остальные свободны. Не ты.
Свет удалялся, и звуки затихали, исчезая среди деревьев, пока он не остался наедине с Македоном в ночной прохладе поляны.
— Македон с севера, — сказал Дэмиен. — Ты был другом моему отцу. Ты сражался с ним почти двадцать лет. Это много для меня значит. Я уважаю твою преданность ему, как уважаю и твою силу, и нуждаюсь в твоих людях. Но если твои солдаты снова причинят вред Виирийцам, ты столкнешься со мной, и между нами будет острие меча.
— Повелитель, — сказал Македон, склоняя голову, чтобы спрятать глаза.
— Ты ходишь по тонкому льду с Македоном, — сказал Никадрос на пути назад в лагерь.
— Он ходит по тонкому льду со мной, — ответил Дэмиен.
— Он традиционалист и поддерживает тебя, как истинного Короля, но не надо толкать его дальше.