Но совсем другое проснуться в замешательстве от топота копыт в ночи, не имея ни единого шанса сбежать, а лишь время, чтобы забаррикадировать двери. Запереться внутри было актом инстинктивным, но бесполезным. Когда солдаты подожгли дома, жителям пришлось выйти.
Дэмиен соскочил с лошади на почерневшую землю и обвел взглядом то, что осталось от деревни. Позади него натянул поводья Лорен, бледная стройная фигура рядом с Македоном и его Акиэлосскими солдатами в тонкой полоске света зари.
Знакомое мрачное выражение было написано на лицах как Виирийцев, так и Акиэлоссцев. Брето выглядела также. И Таразис. Это была не единственная незащищенная деревня, уничтоженная как предлог к войне.
— Отправьте отряд идти по следу всадников. Мы остановимся здесь, чтобы похоронить умерших.
Пока Дэмиен говорил это, он увидел, как солдат спустил собаку с цепи, на которой она рвалась. Нахмурившись, он наблюдал, как она рванулась на другой конец деревни, останавливаясь у одного из дальних сараев и царапаясь в дверь.
Он нахмурился сильнее. Сарай был вынесен далеко от сгруппировавшихся домов деревни. Он стоял нетронутым. Любопытство заставило Дэмиена пройти к нему, его сапоги посерели от пепла. Собака скулила высоким пронзительным воем. Он положил ладонь на дверь сарая и обнаружил, что та не поддается. Она была заперта на засов изнутри.
Позади него раздался подрагивающий тонкий детский голос:
— Там ничего нет. Не заходите внутрь.
Дэмиен обернулся. Голос принадлежал ребенку лет девяти, неопределенного пола, но, похоже, девочке. С побелевшим лицом она вышла из-за кучи дров, уложенных у стены сарая.
— Если там ничего нет, почему нам не надо заходить внутрь? — спросил Лорен. Лорен вместе с его спокойной, неизменной, приводящей в бешенство логикой тоже подошел к сараю пешком. С ним были трое Виирийских солдат.
Девочка сказала:
— Это всего лишь сарай.
— Взгляни. — Лорен опустился перед девочкой на одно колено и показал ей эмблему со звездой на своем кольце. — Мы друзья.
— Мои друзья мертвы, — ответил она.
Дэмиен приказал:
— Выламывайте дверь.
Лорен удерживал девочку. Потребовалась два удара солдатских плеч, прежде чем дверь поддалась. Дэмиен переложил руку с рукоятки меча на рукоятку кинжала и первым вошел в замкнутое пространство.
Собака вбежала следом за ним. Внутри на засыпанном соломой грязном полу лежал мужчина со сломанным концом копья, торчащим из его живота, а между ним и дверью стояла женщина, вооруженная ни чем иным как вторым обломком копья.
Помещение пропахло кровью. Она впиталась в солому, где лежал мужчина, на пепельного цвета лице которого появилось выражение изумления.
— Мой господин, — прохрипел он и, несмотря на копье в животе, попытался приподняться на локте перед своим принцем.
Он смотрел не на Дэмиена. Он смотрел мимо него, на Лорена, остановившегося в дверном проеме.
Не оборачиваясь, Лорен приказал:
— Вызовите Паскаля.
Он вошел в отсыревшее помещение, пройдя мимо женщины, положив руку на древко колья, которое она сжимала, и просто отведя его в сторону. Затем он опустился на колени на грязный пол, где мужчина снова повалился на спину на солому. Он посмотрел на Лорена, узнав его.
— Я не смог сдержать их, — произнес мужчина.
— Лежи смирно, — ответил Лорен. — Врач уже идет.
Дыхание мужчины вырывалось с хрипами. Он пытался сказать, что он был служителем в Марласе. Дэмиен осмотрел маленькую убогую комнату. Этот старый человек сражался за своих жителей с молодыми, скачущими верхом солдатами. Вероятно, он один здесь имел хоть какую-то подготовку, хотя любая подготовка у него сохранилась с далекого прошлого; он был стар. И тем не менее, он сражался. Эта женщина и ее дочь пытались помочь ему, затем спрятать его. Это не имело значения. Он умрет от этого копья.
Все это пронеслось в мыслях Дэмиена, когда он повернулся. Он увидел протянувшийся кровавый след. Женщина и девочка втащили мужчину в сарай с улицы. Дэмиен переступил через кровавую дорожку и встал на колени перед девочкой:
— Кто это сделал? — сначала она ничего не ответила. — Я клянусь тебе, я найду их и заставлю поплатиться за это.
Она встретила его взгляд. Он подумал, что сейчас услышит затуманенные ужасом вспышки воспоминаний, обрывочные описания, что он узнает, в лучшем случае, цвет плащей. Но девочка произнесла имя четко, словно оно было вырезано на ее сердце.