Думать об этом было непривычно. Бывший когда-то символом Акиэлосской победы, теперь он стал символом всего того, что изменилось в Дэмиене; того, как теперь он смотрел на все другими глазами.
Он подошел к старой двери и остановился. У двери стоял солдат — формальность. Дэмиен жестом отослал его.
Внутри это были удобные, хорошо освещенные комнаты с огнем, горящим в очаге, и мебелью, среди которой были Акиэлосские стулья, деревянный сундук с подушками и низкий стол перед огнем, на котором лежали доска и фишки для игры.
Девочка из деревни, сжавшаяся и бледная, сидела напротив старой женщины в серых юбках; в детской игре использовались поблескивающие монетки, рассыпанные по столу между ними. Когда вошел Дэмиен, девочка вскочила, и монетки со звоном упали на пол.
Женщина тоже поднялась. Последний раз, когда Дэмиен видел ее, она не подпускала его к умирающему мужчине, сжимая в руке обломанное копье.
— То, что случилось с вашей деревней… я клянусь, что найду ответственных за это и заставлю их заплатить. Я говорил серьезно, — сказал Дэмиен по-виирийски. — У вас обеих есть место под крышей здесь, среди друзей, если захотите. Марлас снова вернется Вииру. Это мое обещание вам обеим.
Женщина ответила:
— Они сказали нам, кто ты.
— Тогда вы знаете, что я держу свои обещания.
— Думаешь, если ты вернешь нам… — Женщина замолчала.
Она стояла рядом с девочкой, и вместе они казались белой стеной неприятия. Дэмиен чувствовал несообразность своего присутствия здесь.
— Тебе нужно уйти, — сказала девочка, нарушая тишину. — Ты пугаешь Женев.
Дэмиен посмотрел на Женев. Женев дрожала. Она не была напугана. Она была в ярости. Она была в ярости на него, на его присутствие здесь.
— То, что произошло с вашей деревней, было несправедливо, — сказал ей Дэмиен. — Не бывает честного боя. Кто-то всегда сильнее. Но я дам вам справедливость. В этом я клянусь.
— Лучше бы Акиэлоссцы никогда не приходили в Дельфьор, — сказала девочка. — Я бы хотела, чтобы был кто-нибудь, кто оказался бы сильнее тебя.
Она повернулась к нему спиной, произнося это. Это было проявление мужества — девочка перед королем. Затем она двинулась и подняла монетку с пола.
— Все хорошо, Женев, — сказала девочка. — Смотри, я научу тебя фокусу. Следи за моей рукой.
По коже Дэмиена пробежали мурашки, когда он узнал в этом отголоски другого присутствия, болезненно знакомое самообладание, которому подражала девочка, когда сжала монетку в ладони, вытянув перед собой руку.
Дэмиен понял, кто был здесь до него, кто сидел с ней, учил ее. Дэмиен видел этот фокус раньше. И, хотя тонкая рука восьмилетнего ребенка была немного неуклюжей, у нее вышло заткнуть монетку в рукав, так что когда она разжала руку, там было пусто.
На поле, раскинувшемся перед Марласом, собрались две объединенные армии, как и все необходимое для армии: всадники для разведки, глашатаи, повозки с провизией, домашний скот, лекари и аристократы, в частности Ваннес и Гийон со своей женой Луаз, которых во время битвы нужно будет отвести и с комфортом устроить в лагере, пока солдаты будут сражаться.
Звезды и львы. Они растянулись по полю, насколько хватало глаз: так много знамен взмыло ввысь, что они больше напоминали флотилию, чем походную процессию. Дэмиен смотрел на открывающийся перед ним вид, сидя на лошади, и готовился занять свое место во главе процессии.
Он увидел Лорена, тоже верхом на лошади — нахмуренная колючка с золотистыми волосами. Неестественно прямо держась в седле, он поблескивал начищенной броней, и в его глазах читалось только безразличное лидерство. С похмельем после гривы, вероятно, было удачей, что скоро он пойдет убивать людей.
Когда Дэмиен обернулся, то поймал на себе взгляд Никандроса.
Он отличался от того, который был утром, и это было не только из-за того, что Никандрос видел, как Дэмиен встал после приказа Лорена в конце совещания. Дэмиен натянул поводья.
— Ты слушал сплетни рабов.
— Ты провел ночь в покоях Принца Виира.
— Я провел в его покоях десять минут. Если ты думаешь, что я трахнул его за это время, то ты меня недооцениваешь.
Никандрос не сдвинул лошадь с места.
— Он переиграл Македона в той деревне. Он умело его переиграл, как и переиграл и тебя.
— Никандрос…
— Нет. Послушай меня, Дамианис. Мы едем на Акиэлос, потому что Принц Виира предпочел вести свой бой в твоей стране. Именно Акиэлос пострадает от этого конфликта. И когда бои закончатся, и Акиэлос будет истощен от битвы, кто-нибудь решит взять страну под контроль. Убедись, что это будешь ты. Принц Виира слишком хорош в управлении людьми, слишком хорош в манипулировании теми, кто его окружает, чтобы добиться своего.