Когда Дэмиен подошел, чтобы сесть с ними, все внезапно неловко вскочили. До этого Лорен кинул Дэмиену его свернутый спальник и сказал: «Раскрой его», и Паллас практически вызвал Лорена на дуэль за оскорбление. Они не были приучены сидеть вокруг костра и есть сыр вместе со своим Королем. Дэмиен налил неглубокую чашу вина и передал ее солдату рядом с собой (Палласу), и тогда повисла долгая тишина, пока Паллас стоял, собирая, очевидно, всю свою смелость, чтобы протянуть руку и взять ее.
Лорен неторопливо подошел к ним, уселся на бревно рядом с Дэмиеном и бесцветным голосом пустился в историю о приключении в борделе, когда получил синее платье, которая была настолько бесстыдно непристойной, что Лазар покраснел, и настолько забавной, что Паллас вытирал глаза. Виирийцы задавали откровенные вопросы о побеге Лорена из борделя. Это вело к откровенным ответам и еще большему вытиранию слез с глаз, потому что у каждого были мнения о борделях, которые в результате перевода или неправильного перевода звучали очень смешно. Вино передавалось по кругу.
Чтобы не отставать, Акиэлоссцы рассказали Лорену о своем побеге от солдат Кастора, о том, как они притаились в русле ручья, о гонке на медленных повозках и том, как прятались в листве деревьев. Паллас неплохо изобразил езду Паскаля. Лазар наблюдал за Палласом с ленивым восхищением. Он восхищался вовсе не тем, как изображал Паллас. Дэмиен надкусил абрикос.
Когда чуть позже Дэмиен поднялся, все снова вспомнили, что он их Король, но строгие формальности были отброшены, и он удовлетворенно пошел к своему спальнику, который до этого послушно распаковал, и лег на него, вслушиваясь в звуки лагеря, готовящегося ко сну.
Он слегка удивился, когда услышал шаги и тихий звук спальника, постеленного на землю рядом с собой. Лорен вытянулся, и они лежали друг рядом с другом под звездами.
— От тебя пахнет лошадьми, — сказал Дэмиен.
— Так я прошел мимо пса.
Дэмиен почувствовал трепет счастья и ничего не ответил, просто лежал на спине и смотрел на звезды.
— Как в старые времена, — сказал он, хотя правда была в том, что у него никогда по-настоящему не было таких времен.
— Это мое первое путешествие в Акиэлос, — сказал Лорен.
— Он тебе нравится?
— Он похож на Виир, только здесь меньше мест, где можно помыться, — ответил Лорен.
Когда он повернулся, Лорен лежал на боку и смотрел прямо на него; их позы вторили друг другу.
— Ручей прямо здесь.
— Хочешь, чтобы я ночью шатался по Акиэлосским землям голым? — и затем Лорен добавил: — От тебя пахнет лошадьми не меньше, чем от меня.
— Больше, — ответил Дэмиен. Он улыбался.
Лорен казался светлым очертанием под лунным светом. Позади него лежал спящий лагерь и гранитные развалины, которые со временем станут руинами и навсегда исчезнут под водой.
— Они Артезианские, не так ли? Из древней империи, Арты. Говорят, раньше она охватывала обе наши страны.
— Как и руины в Акьютарте, — ответил Лорен. Он не сказал: «И в Марласе.» — Мы с моим братом играли среди них, когда были мальчишками. Убей всех Акиэлоссцев и восстанови древнюю империю.
— У моего отца была та же идея.
И посмотри, что стало с ним. Лорен не сказал и этого. Он дышал легко, как будто был расслабленным и сонным, лежа рядом с Дэмиеном. Дэмиен услышал свои слова:
— За Айосом есть летний дворец. Моя мать разбила там сады. Говорят, они основаны на Артезианском фундаменте. — Он подумал о прогулках по извилистым дорожкам, об изящных, цветущих южных фруктовых садах, об аромате апельсиновых деревьев. — Там прохладно летом, и там есть фонтаны и дорожки для езды верхом. — Его сердце колотилось от несвойственного ему беспокойства — так, что он почти чувствовал застенчивость: — Когда все это закончится… мы могли бы взять лошадей и на неделю остановиться во дворце. — После ночи в Картасе он не решался говорить об их будущем.
Он почувствовал, как Лорен осторожно держит себя, последовала пауза. Через мгновение Лорен мягко ответил:
— Я был бы рад.
Дэмиен снова перекатился на спину и ощутил прилив счастья от этих слов, вновь бросая взгляд на безграничную россыпь звезд.
Глава 15
Учитывая их везение, не было ничего удивительного в том, что повозка, которая не ломалась пять дней в русле ручья, сломалась в то же мгновение, как они снова вышли на дорогу.