Я не мог вспомнить.
Поэтому я ощущал это ужасное, гложущее чувство потери? Я издал низкое, хищное рычание, которое вибрацией отразилось от стен пещеры.
Падение с небес разодрало мой разум на куски, превратив меня в это.
Когда она показалась у входа в пещеру, вся боль как будто ушла из моего тела. Я рванулся к ней, обхватив ладонью её шею сзади, другой рукой обвив её талию. Я вжался в неё всем телом. Её красота потрясла меня. Несомненно, она тоже была чем-то божественным — богиней с полными губами, высокими скулами и голубыми волосами цвета небес.
Она посмотрела на меня с лёгкой улыбкой на губах.
— Вот я тебя и нашла, — прошептала она.
Голос звучал знакомо, словно далёкая песня в моём сознании. Её руки обвились вокруг моей шеи, будто она желала меня, и я никогда не хотел её покидать. Та бездна во мне начала заполняться теплом. Я изголодался по ней, жаждал её всю.
Потребность ощутить её вкус захватила мой разум. Но её тело оставалось прикрытым, а мне нужно было её увидеть. Её платье было пошито из тонкой ткани, которую легко порвать. Я разодрал материю спереди, обнажая прекрасные груди, затем сорвал ткань с её бёдер. Кружево под платьем оказалось ещё более деликатным, и я порвал его одним движением. Я не знал точно, кто она, но не сомневался, что она моя, и хотел увидеть её полностью.
Она оказалась обнажена и прильнула ко мне всем телом. Я впился в её губы глубоким поцелуем, и её язык скользил по моему. Вот оно; она — моя вселенная.
Когда она накрыла ладонью мою щёку, ко мне вернулось моё имя — Салем.
Она двигалась мне навстречу, так же изголодавшись по мне, как и я по ней. Я толкнул её к стене пещеры и приподнял её ноги, чтобы она обхватила меня. Я хотел наполнить её, и покрывая поцелуями её горло — ощущая привкус соли на её коже — я вспомнил её имя. Аэнор.
Мы были Салемом и Аэнор, и мы — это всё, что существовало на свете. Я скользнул в неё, и она вцепилась мне в волосы, хрипло всхлипнув. Она была раем.
Мы были началом и концом, и наша любовь была вечной. Именно здесь я на своём месте.
***
Аэнор лежала поверх меня на полу пещеры, переводя дыхание. Я гладил её по волосам, испытывая восторг от ощущения её сердцебиения на моей груди.
— Ты вернулся, — сказала она.
— Мне нужно было тебя увидеть, — я поразился, услышав, что вновь могу говорить, затем уверился, что это Аэнор уже начала делать меня цивилизованным.
Она посмотрела на меня из-под тёмных ресниц.
— Ты же знаешь, что я говорила не всерьёз, когда назвала тебя монстром.
— Знаю.
— А как же божественный порядок? — спросила она. — Как же твоя потребность стать богом, Салем?
Я вздохнул, и всё начало возвращаться ко мне потоком. Слова, смысл. Почему я здесь.
— Десятки тысяч лет я верил в одно предназначение. В одну цель. Я хотел вновь стать богом.
Я помедлил, когда прилив воспоминаний затопил мой разум.
— Когда я впервые пал, это ощущалось так, словно мою душу выдрали из тела. Я ощущал пустоту, которую не мог заполнить. После того, как эта мерзкая зимняя ведьма прокляла меня, я стал только хуже, — я гладил Аэнор по волосам. Они слегка спутались от солёного воздуха, но мне так даже больше нравилось. Дикие. Неидеальные. Именно такой она мне нравилась.
— И почему ты решил, что в этот раз будет лучше? — спросила Аэнор.
— Я был неполным, потому что ещё не повстречал тебя. Всё это время я не знал, в чём заключается моё настоящее предназначение. Я не знал, что ты можешь сделать меня вновь цельным, помочь мне превратиться в того, кем я должен быть. Пока я цельный, я не зверь. И ты уже изменила меня. Я был дураком, считая, что смогу жить без тебя — даже будучи богом, даже на небесах — потому что я не могу. Уход от тебя ощущался так, будто мне снова выдрали душу. Это было подобно повторному падению… но в этот раз даже хуже, потому что это всё моя идиотская вина.
Улыбка озарила её лицо.
— Но как же божественный порядок?
— Боги безумны, — ответил я.
— Почему ты так говоришь? Твоя мать показалась мне совершенно нормальной, с этим её львом и склонностью оставлять после себя вёдра крови.
Я улыбнулся.
— Для галочки — я по-прежнему ненавижу всё, кроме тебя.
Она кивнула.
— Само собой. За исключением твоей кошки и коньяка. И цветов садящегося солнца, и рассветного хора птиц, и сумерек над морем, и Оссиана…
— Ты донесла свою мысль, Аэнор, — тихо сказал я.
Она права. Мне действительно нравились эти вещи… но я вернулся по одной-единственной причине, и эта причина — она.
Я снова погладил её по волосам.