В философии, обычно, придерживаются двух типов воззрений по этому вопросу. Некоторые люди считают, что смерть — это не отсутствие жизни, а её завершение, финал грандиозной игры. Поэтому смерти стоит противопоставлять не жизнь, а рождение. Это вполне естественный процесс перехода из живого состояния в мертвое. Живое и неживое, рассвет и закат, свет и тень, — это две стороны одной монеты, один из фундаментальных законов природы.
Другие же рассматривают смерть не как противоположность рождению, а как неотъемлемую ее часть. Возрождение, перерождение, воплощение, реинкарнация. Это имеет место почти во всех религиях старого и нового мира. Реинкарнация, жизнь в иных мирах после смерти. Рай и Ад…
И сейчас, зевая и пытаясь не заснуть в маленькой колыбели, я понимал, что вторые были правы.
Я есть я, не потерявший своих воспоминаний, личности и умений. За что судьба или боги сделали мне этот подарок, я не знаю, но если будет возможность, то скажу им спасибо. Я опять смогу увидеть и ощутить тепло Солнца, познакомиться и пообщаться с новыми людьми, узнать много нового и интересного, не ограничиваясь старым и больным телом.
Я буду Жить.
В одном из множества хуторов, расположенных на территории Западных земель, в этот солнечный день родился мальчик. Он ничем не отличался большинства детей — мягкая и гладкая кожа, маленькие и слабенькие ручки и ножки, которыми он еле мог пошевелить, небольшой пушок черных волосиков и пухленькие щечки, которые с умилением трогал его старший брат.
Но было в нем кое-что особенное — глаза.
Очень яркие и живые изумрудные глаза. Они словно горели изнутри зеленым пламенем. В них отражался невероятный водоворот чувств — желание жить, изучать, творить и разрушать все вокруг, присущие всем младенцам, смешивалось с умом, спокойствием и мудростью, которых в этом теле быть не должно.
В тот день в Вестеросе появилась одна из многих личностей, удел которых в будущем творить историю этого континента.
Глава 1
Талантливый ребенок
265 год от З. Э.
«Тихо, тихо, тихо… давай ещё чуть-чуть… попался». — Едва слышимый свист сорвавшийся в полет стрелы, ставший давно привычным за два года практики, как всегда был приятен для слуха. Но самым приятным моментом, любимым всеми охотниками, является то, что следует дальше. Звук попадания. Как стрела, до этого пущенная сотни и тысячи раз, вонзается в мягкую плоть добычи. Как с этим звуком зверь, что жил ничего не подозревая о своей судьбе, становится трофеем. Так и сейчас, по характерному тупому звуку вонзания наконечника в плоть и упавшей на бок тушке кролика, я понимаю — сегодняшняя охота была успешной.
Встав и отряхнув одежду от прилипших к ней комьев из земли и прелых листьев, я пошёл смотреть результат.
«Вот уже полгода охочусь из лука, но до сих пор каждый раз для меня как первый. Этот азарт… это волнение… эта легкая неизвестность, будет ли сегодняшний рейд удачным, до сих пор преследуют меня. Хотя последний раз осечка была два месяца назад». — Все эти мысли меня посещали пока я шел к подстреленной тушке кролика. Стрела вошла точно в шею, не повредив самую ценную часть меха, расположенную на теле, и не попала в голову. Ведь не факт что после попадания по черепу стрела не соскользнет по кости и ушастый не сможет выжить и уйти, а стрелу придется менять или покупать новую. Были и такие прецеденты. — ' Моя меткость понемногу улучшается. Эту тушку можно продать за целый гроут, а если отец его правильно распотрошит и снимет шкуру на одну звезду точно потянет'.
Вынув стрелу, постаравшись её не сломать или повредить наконечник, ведь у меня их было всего десять штук, я внимательно осмотрел своё окружение. Лес недалеко от нашего хутора, как и все земли вокруг Эшмарка и Золотого тракта, всегда славились своей дичью. А где есть дичь, там есть и охотник, который может легко стать добычей. Из-за этого даже не отходя от «цивилизации» дальше нескольких километров приходилось внимательно смотреть в оба глаза на все вокруг. Эту привычку старый охотник (Мир его праху) в меня вбил в первую очередь. Ведь волки, появляющиеся здесь и готовые отобедать красивым шестилетним мальчиком, не редкость. Вытерев стрелу от крови и животного жира, чтобы она не заржавела и послужила мне как можно дольше, я быстро, отточенным десятки раз движением, сделав надрез на шее, слил кровь кроля, что бы тот не испортился, и положил его в свой импровизированный «рюкзак». Вспоминая сколько сил и терпения мне понадобилось, чтобы превратить простой мешок для зерна в подобие охотничьей сумки с кармашками для улова, у меня начинал дёргаться глаз.