Макар продолжил восхождение. Пальцы уже не так хорошо его слушались, ноги совсем не хотели разгибаться и случилось то, чего он больше всего боялся. Он сорвался. Да так нелепо. Он, вроде, крепко уцепился за выступ, носок скального ботинка упер в трещину. Она казалась такой удобной. Оттолкнулся и тут понял, что под ногами нет опоры, а руку он уже отпустил для броска. И вот он скользит пузом вниз. Хорошо, что оттяжка была рядом и, игнорируя все техники безопасности, он схватился одной рукой за нее, потом второй.
Ноги болтались в воздухе, руками он вцепился в оттяжку и медленно раскачивался, сдирая до крови локти и коленки о стену. Наконец он смог найти опору ногам, перевел дыхание, продел веревку в оттяжку и снова полез вверх. На месте, где он сорвался, все никак не мог найти опору ногам. Руками нащупал все те же выступы, где держался, а опоры для ног не было. Он точно помнил, что удобная трещина была вот тут, но теперь ее не было. В этот момент он ощутил легкую пульсацию под пальцами. Как будто гора смеялась над ним.
Приложив последние усилия, он подтянулся на руках повыше и нашел опору для ног, вытолкнул себя вверх и увидел перед собой пустоту – это была очередная площадка. Пустая. Макар рывком бросил тело вперед и ввалился на нее. Здесь дул сильный ветер. Как будто в трубе все вокруг завывало, завихренивалось и улетало прочь. Оставаться тут не хотелось, но и лезть дальше сил тоже не было.
Он обошел площадку и уже не удивился, увидев в полу четыре болта. Да, он привяжет к ним палатку и останется тут на ночь. И все-таки. Кто этот или эти таинственные люди, которые тут обо всем позаботились…
Остаток дня Макар потратил на то, чтобы спуститься вниз, забрать рюкзак и вернуться обратно, разбить лагерь. Привязал палатку, долго искал удобное место, где можно спрятать керосинку от ветра и подогреть ужин. Он несколько раз обходил свой лагерь в поисках свидетельств о том, что Пашка тут был. Он обследовал каждую трещинку в полу, каждый закуток и дырочку в стене – бесполезно, ничто не выдавало былого присутствия. Либо Пашка сюда не долез, либо все просто сдуло ветром.
С последними заходящими лучами солнца он сдался и стал готовить ужин. Неровное пламя керосинки подогрело ему воду для лапши, вскипятило чай и успокоило своим маленьким мерцающим пламенем. Макар поел и полез в палатку. Любоваться звездами на таком ветродуе ему не хотелось. Плотно застегнув молнию входа, завернулся в плед и моментально заснул. Спал крепко и без сновидений.
Макар открыл глаза и не сразу понял, где находится. Стены вокруг ходили ходуном. А судя по звукам снаружи, он находился в терпящем крушение поезде, такой лязг и скрежет стояли, что уши закладывало. Потом он сообразил, что уже утро, он находится в палатке, а снаружи разбушевалась сильная гроза. Чувствовал Макар себя совершенно разбитым. Скорее не от общей усталости – за ночь он совсем не отдохнул, а от морального разочарования. Где-то в глубине души он надеялся, что проснется в другом мире, мире, где есть Пашка.
Кушать Макару совсем не хотелось, поэтому он согрел воды, залпом ее выпил. Вокруг бушевала гроза. Ветер сносил с ног, ливень был такой силы, что дальше вытянутой руки было ничего не видно. С одной стороны стены капли дождя ветром задувало на площадку. Макар разделся догола, встал под импровизированный душ. Даже как-то легче стало. Как будто с водой смывались все тревоги предыдущих дней. Покрутившись разными сторонами тела, смыв с себя грязь и запекшуюся кровь с коленок, Макар вернулся в палатку.
Одеваться в сухое ему не хотелось. Так он и лежал голышом, задрав голову и уставившись в потолок, ни о чем не думая. Снова стали подкрадываться сомнения. А не зря ли он все это затеял. Что за безумная идея. У него остается все меньше сил идти вверх, а ведь надо еще и спуститься обратно. Связи нет, еды и воды почти не осталось. Никто вообще не знает, что он сюда пошел. Макар машинально дотронулся до бусины, висевшей у него на шее. Это придало ему немного уверенности.
День клонился к вечеру, гроза стихла, ветер превратился из ураганного в легкий бриз. Макар оделся и вылез наружу. Чувствовал он себя гораздо лучше. Он сел на край и стал любоваться небом. Гроза уходила. Отголоски ее еще слышно было где-то вдалеке, но такими тихими, такими приятными слуху нежными раскатами грома. Барабанные перепонки уже не взрывали звуки гигантских барабанов. Небо постепенно очищалось, высыпали звезды, образовывая очертания знакомых созвездий на небе.