– Слишком много вопросов задаешь, касатик. – баба Нюра улыбнулась и поманила Макара наружу, достала пирожок. – Ешь. Это с луком и яйцом. Давай мне бусину, не зря же ты ее принес. С Пашкой не дам прощаться, испортишь все. Пашка почувствовал, когда ты нашел бусину. Крепкая у вас связь, дружеская, хорошая. Он верил в тебя. Не подведи.
Макар послушно снял шнурок с шеи и взял пирожок. Он пах восхитительно, да и на вкус был прекрасен. Но что-то было не так, он это почувствовал сразу, как начался переход. Никто не вонзал в него тысячу осколков, никто не разрывал его на части. Наоборот, его обволакивала мягкая, густая и такая успокаивающая темнота, было тепло, уютно, не страшно и спокойно.
Кто-то тронул его за плечо. – Сынок, проснись, следующая конечная. Друга едешь искать? Найдешь, раз очень хочешь, найдешь., – старушка, стоящая напротив, улыбнулась. – Ты во сне бормотал. Купи у меня пирожки, за полцены отдам, не сезон еще, и половины не продала. Тебе силы нужны, вон из рюкзака сплошные веревки торчат, да бутылка с водой, а еду небось и не прихватил. У меня пирожки хорошие, с картошкой, с луком и яйцом, с ветчиной и сыром. Вкусные, не пожалеешь.
У Макара только от одного описания в животе заурчало. А ведь действительно, он еду не взял. Сколько-то пакетов с быстрой лапшой и все. Думал в магазин забежать, да отвлекся на покупку билета и забыл… Вот ведь как кстати старушка тут оказалась. Не задумываясь, он купил все оставшиеся у нее пирожки.
Поезд дернулся и остановился. Макар вышел на перрон приостановился, огляделся, включил навигатор и нашел на карте Сон – гору. Он долго смотрел в экран телефона. Рука машинально потянулась к шнурку на шее, он покрутил бусину, снял ее с веревочки и зажал в руке.
Что-то ему снилось такое. Пашка звал, он вроде бежал на голос, продираясь сквозь густой желеобразный воздух. А потом…. Он никак не мог уловить это потом. Что-то там было такое. Пещера, красные камни, мерцающие лунным светом, и Паша. Он был там в пещере, спокойный, живой, счастливый и нужный. Он был на своем месте. Его глаза… Такие спокойные, как будто в них поселилось все бездонное звездное небо. Он был Алым королем. Макар вздрогнул.
Он вспомнил глаза друга, всегда такого веселого и открытого. Даже когда Паша смеялся, шутил и веселился, в глазах была тоска, как будто он ищет что-то и не находит, как будто все время бежит куда-то и не успевает. Все эти вылазки в горы, все шумные вечеринки вдруг показались Макару ширмой, мишурой, пустышкой – не это надо было Пашке, не здесь было его место, он отчаянно пытался вырваться из этого мира в какое-то только ему известное место.
Глаза застилала пелена слез, но Макар их не смахивал. Как же он мог не замечать этого раньше, почему никогда не разговаривал с другом по душам, почему только веселился с ним и хорошо проводил время, не замечая, что его лучший друг страдает. А теперь уже поздно, слишком поздно.
– Полгода прошло, полгода. Нет тебя в живых уже. Даже если ты и лежишь там. Что я могу сделать. Да и надо ли. Может и правда не стоит тревожить тебя, может ты там нашел то, что искал здесь всю жизнь и не находил?
Макар бережно положил бусинку на перила и медленно пошел к лестнице, ведущей на другую сторону перрона, внизу которой маленькая, хрупкая девушка пыталась затащить наверх огромный контрабас.
– Давайте я вам помогу, – Макар подхватил инструмент и потащил его по лестнице, – и зачем вам эта дура?
– Да я папе в подарок, нашла в интернете старинный контрабас. Тут дача есть, старое поместье, где много антиквариата – папа страсть, как любит. До перрона продавец любезно помог подвезти, а дальше вот сама, – девушка улыбнулась, – меня Мирой зовут.
– А я Макар. Пирожок хочешь? Купил свеженькие.
Макар не заметил, как тихо, на другой стороне перрона к перилам подошла продавщица тех самых пирожков. Взяла бусинку.
– Господи, ну наконец-то. До чего же упрямый. Наверное, надо было сразу ему все показать, пять раз, пять раз, наконец можно перенести всех – бурча что-то еще себе под нос баба Нюра медленно побрела по тропинке в лес.