Мужчина несколькими привычными ударами отсёк голову толстяка, швырнул её в камин и загоготал. А второй «легионер» с неким сожалением посмотрел на обезглавленное тело и недовольно выдохнул:
— Крас, мы же хотели получить за него выкуп!
— В Бездну этого пройдоху! Другого найдём. И не одного. Нам сегодня везёт! Вон виверну нашли. Сейчас ей клыки удалим. Но сперва отымеем девчонку, — оскалился бородач и вдруг подозрительно глянул на лестницу, ведущую на чердак. — Хотя нет. Сперва надо проверить, не схоронился ли там кто.
— Твою мать, — тихонько прошипел я сквозь зубы.
И было отчего зашипеть. Меня в ближнем бою и Буратино заколет. Ему даже сабля не понадобится, хватит и носа. А тут целых два полностью вооружённых «легионера»! Что же делать? Прятаться? Так солдат, к сожалению, не слепой. Сражаться? Похоже, придётся. Шансы на победу есть. Скорость и неожиданность на моей стороне. Да и вон тот ржавый молоток может сослужить хорошую службу.
Я решительно схватил с ящика инструмент, а потом замер возле люка. И когда тот открылся, с размаха приголубил молотком вытаращившего зенки «легионера». Железный набалдашник с чавканьем вошёл в глазницу, сломал мелкие косточки, а рассохшаяся рукоять с треском переломилась.
Бородач с диким криком полетел с лестницы. Упал на спину, выронил из руки саблю и шумно выпустил воздух из лёгких. А я сиганул следом за ним и почему-то проорал какую-то странную аббревиатуру:
— За ВДВ!
Мои коленки протестующе взвизгнули от боли, когда ботинки ударились об пол. Но резанувшая по нервам боль не помешала мне воткнуть кинжал в урода с раздробленной глазницей. Из его шеи толчками хлынула кровь, напоминая карликовый гейзер. А я, не став рассусоливаться, метнулся к «легионеру» со спущенными до щиколоток штанами. Он судорожно вытащил из кобуры револьвер и попытался прицелиться в меня. Но я ударил насильника по запястью, из-за чего его грабля с револьвером ушла в сторону. Раздался выстрел. Пуля вонзилась в пол, выбив несколько древесных щепок. Девчонка отчаянно завопила. А я юркнул между широко расставленными ногами супостата и чуть не получил членом по лбу. Но зато оказался со стороны тыла врага и незамедлительно всадил кинжал в его волосатую мошонку.
Горячая кровь хлынула на мою кисть. Дом же огласил визг недорезанной свиньи:
— А-а-а!
Однако я не успокоился на достигнутом. Выдернул клинок и всадил его в печень «легионера». Он вытаращил глаза и мучительно распахнуть рот. Болевой шок завладел солдатом, превратив его в бестолковый овощ.
«Легионер» рухнул на спину и больше не предпринимал никаких попыток защититься. Я спокойно выдрал из его пальцев револьвер и выпрямился, глянув на девчонку. А та с неистовством бывшей жертвы оседлала раненого, после чего с криками и слезами стала истерично втыкать глиняный черепок в лицо ублюдка.
Глаза девчонки лихорадочно сверкали, а ноздри раздувались, как у боевого коня при звуке трубы, возвещающей начало атаки.
— Вот это энтузиазм, — мрачно пробормотал я, сделал несколько шагов и устало уселся возле бородача.
Он ещё был жив, скрёб крепкими ногтями доски пола и хрипел:
— Хр-р-р…
— Скоро уже всё будет позади, а впереди — муки Ада, — вкрадчиво прошептал я, наклонившись к его уху. — Выбирай для сковороды масло рафинированное, дезодорированное. Если верить моим снам, оно самое полезное.
«Легионер» в ответ судорожно дёрнулся и расслабленно затих. Опыта я за него не получил, так как он не был ни одарённым, ни монстром. И за второго солдата мне тоже ничего не обломилось. Девчонка добила его, превратив лицо в кровавое месиво. Даже глаза лопнули и вытекли.
— Успокоилась? — бросил я ей.
Она молча сползла с трупа, уткнулась в красные от крови ладошки и истерично зарыдала. Её хрупкие плечи вздрагивали. А длинный, до пят, грязно-голубой сарафан оказался густо покрыт свежими каплями красного компота.
— Прости меня, богиня Эрада, — принялась горячо лопотать девчонка, шмыгая носом и сжимая в кулачке висящий на шее вырезанный из дерева листок. — Прости, богиня… я должна дарить жизнь, исцелять… а не убивать.
Я покосился на неё, закрыл дверь и посмотрел на трупы. Ну, грешно будет их не обыскать. Посему принялся за дело. И вскоре стал счастливым обладателем пригоршни медных монет, ещё одного четырехзарядного револьвера, двадцати патронов, ломтя козьего сыра и двух фляжек с водой.
Конечно, мне было противно использовать чужую воду, но что поделать… я ужасно хотел пить. Так что запрокинул голову и, не прикасаясь губами к горлышку, отправил в рот порцию воды. Она была тёплой, с металлическим привкусом. Однако показалась мне вкуснее любой свежей водицы, доставленной прямо с девственных горных вершин.