То есть он разделил свое тысячелетие – я оценила. Но, подумав, сказала честно:
– Любого другого я благодарила бы со слезами на глазах за такую жертву. Но ведь это ты и я – ради чего вообще жить, если не ради самого близкого человека? Виалар-Сак-Шида, я для тебя без раздумий сделала бы то же самое, так какие между нами могут быть счеты?
– Похоже, совсем нездорова, раз продолжаешь звать меня чужим именем, – сделал вывод он, беря глиняную миску с остывшей похлебкой. – У меня очень мало времени, я должен идти к Мейзу.
Но пока он ел, я сочла время подходящим для более интересных расспросов:
– Это ведь был ты? В той самой жизни был ты?
– Я.
Мне как-то сразу стало легче, как будто теперь не придется объяснять самое важное:
– Я так и подумала! Именно поэтому полюбила Рейна.
Но после долгой паузы Арай выдал неожиданное:
– Нет, Ви. Я был Кадимом.
Удивилась я только вначале, но почти сразу решила, что никаких противоречий нет. Он не был Кадимом в том смысле, в каком является Араем Сэрсом. Как и я не была Нилой – у меня с той безвольной овцой мало общего. Если бы любила я, то пошла бы за своим возлюбленным хоть на битву, хоть на плаху, не стала бы слушать чужие мнения и уж точно не позволила бы тому смириться с неминуемой участью, присоединившись к ней. Мы просто прожили в телах и разумах тех людей, что существовали когда-то давным-давно. И тем не менее расклад виделся ироничным:
– Ну хоть в какой-то жизни я замуж за тебя вышла, возрадуйся, что крошку от меня получил. И все же немного жаль – Кадим как раз самого главного не узнал, поэтому придется объяснять. Еще посмотрим, настолько ли безупречным будет тебе казаться Свет!
– Не надо, – прервал он со вскинутой рукой. – Мне и так сложно совладать с эмоциями. Чем быстрее я все забуду, тем скорее приду в себя.
Не хочет знать, да и чем я смогу убедить – рассказом какого-то там Рейна, от костей которого уже и пыли не осталось? Араю можно говорить только то, что непосредственно касается его самого, и я снова начала осторожно:
– А может, это урок, который не менее ценен, чем тысяча лет жизни? Кем ты будешь, если твоя любимая женщина полюбит другого? Бесстрастным Араем или буйным Кадимом? Не соверши этой ошибки в реальности. Ты демон, дорогуша. Твоя кровь должна кипеть, а все чувства ты переживаешь острее, чем другие. Тебя же не эмоций лишили – из тебя саму твою личность вытравили!
Он доел, отставил миску, встал. Подошел ко мне, взял за горло и рванул вверх, хотя пальцы до хруста так и не сжал. Видимо, ему до прежней гармонии еще топать и топать. Однако говорить старался ровным голосом:
– Нет времени, Ви. Ответь: сколько демонов выбралось из Мрака и как? Или ты родилась при Свете? Тогда где-то должна быть ваша тайная община. Если расскажешь, клянусь сохранить тебе жизнь и обеспечить приемлемые условия заключения.
Я вцепилась пальцами в его каменное запястье и поддалась веселью:
– Отполовинил свою жизнь, чтобы убить меня? Может, ты идиот?
– Убить? – спокойно переспросил он. – Ви, я знаю сотни способов, как заставить человека говорить, сохраняя в нем дыхание. Не хочу делать тебе больно, но буду, если придется. Я служу Свету. Мне и будущему императору нужно знать.
Как же он бесит… Как же невозможно, невыносимо, бесконечно он бесит своей фатальной зацикленностью!
– Арай! – заорала я во всю глотку. – Ты служишь не Свету, а самой огромной в истории несправедливости! Вот теперь я жалею, что ты не увидел мир глазами Рейна – парнишка был невероятно мудр, что для светлого заклинателя почти невозможно! Нельзя было истреблять демонов и загонять их во Мрак, тогда-то мир и треснул пополам, а мы до сих пор пожинаем плоды!
Но кейсар остался невозмутим:
– Даже если так, то это сделали предки, а не я. Я делаю только свое дело. Если сейчас позволить демонам ходить по Свету, то они обязательно начнут мстить. Заденет всех, кто не имеет никакого отношения к так называемой несправедливости. Причастные уже давно отошли к богам.
– Конечно, мы будем мстить! – я выкрикнула уже ненужное. – И не успокоимся, пока не вырежем всех светлых магов!
– Тогда произойдет вторая самая огромная в истории несправедливость. Видишь между ними разницу? После произошедшего мир между нашими видами невозможен, я стараюсь сохранить как можно больше жизней, исходя из текущих условий.
Со своей стороны он мог быть и прав, но я рассуждала со своей: если выжить суждено одним, то пусть это будут те, кто когда-то невинно пострадал. Поэтому разница все-таки есть. Но этот спор я точно зря затеяла, мы не найдем компромисс, пока Арай сам не осознает себя представителем «другого вида». Хотя даже после он скорее всего будет опираться на подсчет жизней, а не на справедливость. Благородство сильно его испортило.