Грузов оказалось очень много, значительно больше, чем мы предполагали ранее, и я решил двигаться двумя караванами с суточным интервалом. Дорога, по которой нам предстояло идти, допускала движение только гуськом, так как она проходила по сильно пересеченной местности, и лишь укорочением колонны мы могли избежать длительных задержек при остановках на привал и при выходах с привала. Я очень сожалел об этом, так как и теперь мне, не в меньшей степени, чем при выезде из Англии, хотелось, чтобы во время этой части пути все участники экспедиции двигались единой группой. Мы могли бы многое обсудить и сгладить имеющиеся шероховатости. Особенно огорчало, что к этому моменту впервые все члены экспедиции собрались в полном составе, с началом же нашей тренировочной программы нам предстояло часто разделяться на мелкие группы. Для того чтобы по возможности сохранить единство экспедиционной группы во время продвижения двумя караванами, все участники экспедиции, за исключением троих, вошли в первый караван.
По примеру предыдущих экспедиций на Эверест мы взяли из бригады гурков пятерых сержантов, которые должны были помогать Чарльзу Уайли в организации движения этой большой массы носильщиков во время пути. Сержанты присоединились к нам в Катманду и сопровождали второй караван.
Финансовые вопросы были одной из наших главных забот. Имея такой большой караван с грузами и предвидя многочисленные другие расходы, неизбежные вдали от цивилизации, я в качестве казначея экспедиции вынужден был захватить в дорогу очень большую сумму денег. Нам дали понять, что, за исключением самой непальской долины, в других местах население отказывается принимать обесцененные бумажные деньги; поэтому половину наших средств пришлось взять в непальской звонкой монете. Мы испытывали также трудности в подыскании подходящей тары для упаковки такого тяжелого и громоздкого груза, для переноски которого требовалось не меньше двенадцати носильщиков.
Кроме этой оживленной организационной деятельности, мы должны были также выполнять светские обязанности. Мы были очень любезно приняты королем Непала и индийским посланником. Английское посольство устроило в честь нашего приезда великолепный прием. Кроме того, я нанес ряд визитов важнейшим непальским вельможам, в том числе генералу Кайзеру, являвшемуся в то время главным советником Королевского Совещательного Совета. По окончании аудиенции его превосходительство вручил мне три небольших непальских флага и попросил взять один из них на вершину Эвереста. Это было деликатное выражение доверия с его стороны, и я рад отметить, что мы сумели выполнить его просьбу.
Несмотря на обилие дел, мы не могли не обращать внимания на очаровательные окрестности. Долина Непала представляет собой широкое плодородное плато, высотой около 1200 м, окруженное высокими лесистыми предгорьями, за северным краем которых виднеется дразнящая гряда снежных гор. Нам удалось выделить день для прогулки на ближайшую гору с широким видом – Шеопури, с которой мы надеялись увидеть панораму более высоких гор. Было облачно, но великолепные алых и более нежных оттенков цветы рододендронов были достаточным вознаграждением за наше путешествие. Нас пленили чистенькие неварские домики с соломенными крышами, со стенами, обмазанными глиной, аккуратно выкрашенные в коричнево-желтый и белый цвета. Внизу на равнине крестьяне работали в полях, подготовляясь к жатве зерновых культур. Мы поняли, что наше длинное путешествие в Тхьянгбоче среди широко раскинувшихся приветливых холмов будет очень приятным.
Выход первого каравана был назначен на 10 марта. Я собирался остаться приглядеть, чтобы перед выходом второго каравана не произошло каких-либо неожиданностей. После выхода второго каравана я должен был обогнать его и, сделав за день два перехода, присоединиться к головной группе. Все мы собрались к Бхадгаону провожать первый караван; это было незабываемое событие. Чувствовалось всеобщее возбуждение, сотни человек торопливо бегали взад и вперед, переговаривались, связывали и укладывали свои тюки. Среди собирающихся мелькали Чарльз Уайли и Тенсинг, сопровождаемый несколькими нашими шерпами. Несмотря на то, что час выхода большого числа людей приближался, беспорядка не было. Чарльз и Тенсинг сделали все возможное для того, чтобы наше выступление было хорошо организованным и удачным. Все были в отличном расположении духа, и солнечный день, выдавшийся после периода пасмурной погоды, соответствовал общему настроению.
На проводы явились представители печати и много других зрителей. Масса фотоаппаратов запечатлела момент, когда длинная вереница носильщиков тронулась с места, направляясь через город на восток. Некоторые из носильщиков несли грузы, хотя и не превышавшие стандартных 27 кг, но имевшие устрашающий внешний вид. Одним из таких грузов была металлическая лестница, имевшая длину 1,8 м. Еще более странным по виду был блестящий алюминиевый дорожный сундук, имевший форму и размеры гроба, в котором хранились скромные пожитки Гриффита Пафа. Носильщики относились к этому сундуку с большим почтением, что доставляло нам немало веселых минут. Надо отдать должное Гриффу, который, невзирая на сыпавшиеся со всех сторон протесты и остроты, настоял на том, чтобы его сундук доставили в Базовый лагерь у подножия ледопада. В то же утро, попозже, я вернулся в посольство с полковником Праудом, первым секретарем и тремя членами экспедиции, которые должны были сопровождать второй караван. Я еще раз облегченно вздохнул. Наконец-то начался последний этап нашего путешествия к Эвересту. Составление планов и подготовка уступили место действию.
Глава VI
В КХУМБУ
Рис. 2. Путь экспедиции от Катманду.
Описывая наше путешествие по Непалу, мне невольно хочется замедлить или даже совсем остановить бег своего пера и отдаться воспоминаниям о тех прекрасных солнечных днях, когда весной прошлого года наша экспедиция не спеша двигалась по этой живописной стране. И я не делаю этого лишь только потому, что меня ограничивают время и объем книги. Когда мы были еще в Лондоне, я с огорчением думал о перспективе затратить на подходы почти три недели, прежде чем удастся приступить к выполнению более серьезных задач. Однако как только мы начали этот семнадцатидневный переход, чувство недовольства рассеялось, отступив перед простой красотой окружавшей нас местности и возможностью временного отдыха от разных забот и бумажных дел. За многие месяцы это был самый спокойный период. Время в нашем плане было тщательно рассчитано, и мы знали, что увеличение темпов движения вряд ли пойдет нам на пользу, хотя оно и было возможно при том количестве носильщиков, которым мы располагали. И мы могли полностью наслаждаться живописными пейзажами, предаваясь своим любимым занятиям – наблюдению за птицами, сбору цветов и насекомых и приятному времяпровождению в обществе друг друга. Мне кажется, что мы еще острее ощущали очарование этих дней, предвидя наступление более суровых времен – во всяком случае так было со мной.
Наш путь шел на восток, пересекая русла рек, стекающих с водораздела Гималаев. Мы двигались по сильно расчлененной местности, спускаясь в глубокие долины, переправляясь через пенящиеся потоки, широкие и быстрые реки, подымаясь на склоны холмов. Насколько хватал глаз – везде была плодородная со множеством уютных домиков обширная страна, имевшая приветливый и гостеприимный вид. По дороге нам встречалось очень много местных жителей – девушки с большими серьгами, стеклянными украшениями на запястьях и красными бисерными ожерельями, мужчины, коротко остриженные, в грязновато-серой одежде, очень легкой – соответственно климату. На водораздельных отрогах мы вступали в зону восхитительных рододендронов – корявых деревьев, чьи цветы с высотой меняли окраску от алой до розовой, а на высоте более 3000 м. – до белой и желтой. Почва в лесах была усеяна опавшими белыми цветами магнолий, издававшими сильный запах, в изобилии росли лиловые примулы. Птицы Гималаев неизменно приводили нас в восхищение. Трудно описать великолепие этих драгоценных камней пернатого царства – нектарниц, светлоголубых мухоловок или красноголовых с зелеными спинками синиц и яркоалых так называемых «красных птиц». Сами названия этих птиц вызывают в воображении представление об экзотической и причудливой их окраске. Стобарт и Грегори все время фотографировали.