Лейтенант вздрогнул, когда рядом с ним раздался голос Фазилова:
— Не стреляйте! Это я...
В каменном мешке лежал человек в коричневом комбинезоне и больших пылезащитных очках, а на нем верхом сидел Фазилов, держал за руки неизвестного.
— Что здесь происходит? — спросил лейтенант.
— Немного не рассчитал силу, теперь приходится приводить его в чувство, — ответил Фазилов.
Собственно, тогда Овчинникову не удалось проявить в полную меру свою находчивость. Да и героизма никакого не было. Альпинисты поневоле... Начальник заставы и замполит хвалили тревожную группу в основном за физическую выносливость. Мол, пограничнику необходима физическая сила. Закалка и еще раз закалка. Штанга и перекладина, бег на три тысячи метров, полоса препятствий... Много было сказано теплых слов. Один Овчинников остался недоволен собой. Если бы повторить все с самого начала, он нашел бы другое, более смелое решение... Расчетно-аналитический метод сразу же полетел ко всем чертям. Голая интуиция, которая могла бы и не сработать. Фазилову не стоило бы так рисковать. Парень, по сути, занялся самодеятельностью. Бросил машину и водителя, повис на веревке, подставив себя под пули. Это и есть самодеятельность. Наказывать надо, а не поощрять...
Он и теперь, поднимаясь на Холм Славы, мучительно раздумывал: не все получилось так, как он хотел, как могло бы произойти, рассчитай он все возможные варианты заранее.
Когда Андрей поднялся на Холм Славы, у него захватило дух от раздвинувшегося горизонта. Все вокруг сияло. Ласточки проворно резали острыми крыльями воздушную синеву, проносились над кронами деревьев.
На Аллее Героев ряды могил. Над ними высился обелиск из серого гранита. Горит Вечный огонь. Скульптура «Воин со знаменем». Смертельно раненный солдат в каске слабеющей рукой удерживает знамя... Величественные скульптуры «Родина-мать» и «Клятва» — воин, держащий на поднятых руках меч. Елизавета Петровна сумела заронить в душу Андрея интерес к скульптуре, но сейчас случай был особый — он хотел увидеть могилу того, кто стал для него образцом человека.
Надгробная плита из черного мрамора, бронзовый барельеф. У изголовья — уральская рябина. Бережно положил цветы. Он стоял с непокрытой головой, и ветер трепал его густые русые волосы. Здесь покоится прах героя...
Трудна была твоя дорога на Холм Славы, Николай Кузнецов!
Стоя у священной могилы, Андрей мысленно шел плечом к плечу с Николаем Кузнецовым по его жизненному пути. Что он знал о нем? Только то, что вычитал из книжек... Нет, нет, он знал о герое гораздо больше. Может быть, даже больше тех людей, которые вместе с ним ходили на задания.
Андрей всегда понимал его вечно юную и бессмертную душу! В мирное время он старался жить его жизнью, готовя себя для будущего подвига... Каким бы мирным ни казалось небо, себя заранее нужно готовить к подвигу...
Андрей не помнил, как спустился в город. Он все делал механически. Пришел в себя, когда очутился возле Театра оперы и балета. Здание кремового цвета, зеленый купол, крылатые музы на крыше, позеленевшие от времени. Статуи в нишах... Андрей думал о Кузнецове. Еще ни одному великому актеру мировой сцены не доводилось разыграть столь трудную и опасную роль, где плохая игра могла привести к собственной гибели, к гибели товарищей. Патриотом человека делает не жажда славы или награды, а ненависть к врагу, беззаветное служение Родине, сознание своей ответственности перед народом...
Такие мысли будоражили сейчас Овчинникова. Перед величием духа всегда склоняешь голову. Андрею довелось прочитать письмо бывшей партизанки Полины Казачинской, и оно сильно взволновало его: «Здравствуй, Николай Кузнецов! Теперь ты отлит в бронзе, ты несешь вечную вахту на городской площади. Это вахта героя, ставшего бессмертным. Сегодня, как тогда, в тяжкие боевые дни, ты смотришь нам в глаза, и мы знаем, что говорит твой взгляд. Под этим взглядом опустит глаза трус и отступит предатель. В этом взгляде огонь бесстрашия и священное пламя любви к Родине и народу... Твоя жизнь стала легендой, а легенда стала кодексом мужества, на котором воспитывается молодое поколение всей страны...»
«А ведь все это было, было! — подумал он. — Можно разыскать тех, кто знал его... Прикоснуться сердцем к той жизни...»
Андрей видел памятник Кузнецову на одной из площадей Львова. Рассказывали, что, когда переносили останки героя на Холм Славы, на улицы вышло все население города. За свою многовековую историю этот город не видел подобного траурного шествия. Русский паренек из уральской глубинки стал национальным героем Украины.