Морган Филипс Прайс. Кавказ. 1916
Семья лазов. 1910-е
Неудивительно, что в тексте о Качкаре важное место уделено антропологическим, этнографическим и лингвистическим соображениям. Это те научные дисциплины, которыми Зданевич был очарован, и переплетение различных языковых систем, присутствие армянских или грузинских лингвистических субстратов, особенно ощутимых в топографии, могли только восхитить молодого человека. В нашем издании представлено ещё несколько интересных документов, относящихся к экспедиции 1917 года: проект маршрута экспедиции с указанием наиболее важных этапов в исследуемых регионах на протяжении 780 вёрст от Тифлиса; программа работ, где прежде всего выделены вопросы географические, а также антропологические и этнографические, свидетельствующая, что археологические исследования, по крайней мере, для Зданевича, были не единственной целью этого путешествия; наконец, оглавление книги, посвящённой материалам тифлисской экспедиции, объёмную часть которой также планировалось посвятить этнографии[17]. Хотя этот книжный замысел так и не увидел свет, он смог послужить основой для сбора материалов различными членами группы Такаишвили.
Приглашение Такаишвили участвовать в экспедиции Зданевич получил в Петрограде в мае 1917 года. Он там был и в феврале, когда началась революция, принимал участие в демонстрациях. После падения монархии, в период с 10 по 15 марта (ст. ст.), он как представитель самого левого фланга футуризма участвовал в заседаниях Союза деятелей искусств всех отраслей, где обсуждалась возможность создания Министерства искусств. Будучи настроен к этой идее враждебно и ратуя за полную свободу искусства, Зданевич играл активную роль в организационных дебатах Союза. Он являлся сторонником наиболее демократичной позиции, отрицающей любые формы государственного контроля над творческими работниками, и выступал за то, чтобы решения Союза принимались на основе всеобщего участия и полного равенства, без каких-либо ограничений. Он требовал, чтобы Союз не забывал о многочисленных провинциальных коллективах, о молодых художниках, не имеющих опыта и заслуг, а также о тех, кто вынужден сидеть в окопах. Поэт призывал к созыву учредительного собрания творческих работников искусства, настаивая на полной автономии художественной деятельности и учреждении подлинного художественного подданства, должного стать заменой всякого другого гражданства в документах художников[18]. Вся эта программа самоуправления была отвергнута, а самого Зданевича в комитет Союза не пустили. Так что приглашение Такаишвили, дошедшее до него лишь через несколько дней после того, как министр иностранных дел Временного правительства П. Милюков пообещал союзникам продолжение войны и аннексии новых территорий, оказалось для него, скорее всего, удачным выходом из этой душной атмосферы.
Материалы экспедиции И. Зданевича в южную Грузию.
Авторская рукопись
Форзац тетради И. Зданевича с XII главой задуманной им книги «Западный Гюрджистан».
Авторская рукопись
Участвуя в экспедиции по северо-восточной Турции, Зданевич, как нам представляется, решил исследовать население этих территорий с целью защитить их жителей — лазов, бывших грузин, называющихся греками, мусульманских армян, турок… — от переселения и всяческого насилия, в том числе и от будущей грузинской власти. Вскоре после его возвращения в Тифлис политическая ситуация резко переменилась. В Петрограде к власти пришли большевики, и Закавказье провозгласило независимость. Вскоре в Тифлис стали приезжать художники, музыканты, поэты, там оказались Алексей Кручёных и Игорь Терентьев, вместе с которыми под маркой «41°» он написал новую, блестящую страницу своего творчества.
И всё же в сентябре 1918-го, через год после экспедиции, Зданевич нашёл время записать рассказ о своём восхождении на Качкар. Текст должен был представлять собой двенадцатую главу задуманной им книги «Западный Гюрджистан. Итоги и дни путешествия И. М. Зданевича в 1917 году», но остальные части этого проекта так никогда и не были подготовлены, так же как и подглавка, посвящённая истории исследований о Качкаре. Кажется, у него уже не было охоты писать научную работу, и поэтическое содержание путешествия стало постепенно изменять значение этого приключения для самого автора. Зданевич подробно рассказывает о путешествии, указывая все географические детали, позволяющие следить за движением на местности, он отмечает, с какими людьми встречается, их физические и языковые характеристики, их историю и обычаи, а также предметы, одежду и среду обитания. Это точный отчёт, написанный на профессионально-техническом языке, основанный на научных знаниях в области географии, лингвистики, антропологии, и соединение этих различных сфер на фоне описания удивительной природы и необычного образа жизни даёт неожиданное ощущение вхождения в мир огромной поэтической силы. Рассказ о Качкаре становится оригинальным сырьём для историй, написанных Зданевичем позднее, во второй половине двадцатых годов, то есть через десятилетие после самого восхождения и при совершенно других обстоятельствах — в Париже, уже в семейной обстановке и в ситуации ежедневной довольно нудной работы директором одной из фабрик Коко Шанель. Эта сила ощутима уже в «Письмах Моргану Филипсу Прайсу» и в «Философии», но во всю мощь она разовьётся в романе «Восхищение». Там, гора — главный герой повествования. А многие элементы того, что Зданевич наблюдал во время различных горных путешествий, присутствуют в романе в едва переработанном виде[19]. Об этом влиянии своего опыта восхождений Зданевич рассказал в письме, написанном в 1928 году в издательство «Федерация» в ответ на критику своей книги: «Я переработал в моём романе впечатления, собранные мной в течение долгих путешествий по родному мне Кавказу. Я живал с пастухами на границе льдов, восходил на девственные вершины, бродил месяцами из села в село, встречался с разбойниками, охотился, десятки раз плавал вдоль берегов и дружил с рыбаками. На пастбищах и в деревнях я часто просиживал ночи, слушая рассказы, легенды или расспрашивая о нравах и быте»[20].
18
См.: Стенографический отчёт собрания деятелей искусств всех отраслей. 12 марта 1917 года, 2 часа дня. Михайловский театр. Под председательством В. Д. Набокова. Маш. ЦГИА СПб. Ф. 794, оп. 1, д. 4 (1917–1918 гг.). 92 л.
19
Об этих мотивах см. наше предисловие к «Восхищению» в кн.:
20
Цит. по рукописи, находящейся в архиве И. М. Зданевича, Марсель. В 1928 г. Зданевич послал московскому издательству «Федерация» рукопись романа «Восхищение», однако его предложение было отвергнуто. Основные упрёки касались мистицизма повествования и безграмотности языка.