Счастливый Анг Пхурба улыбался, Иван все проклинал, а я пребывал в грусти.
Фиолетовую долину, по которой бежит Барун Кхола, по степенно отпускает власть зимы. Излучины реки, по утрам покрытые ледяной коркой, в полуденные часы оттаивают, предвосхищая священнодействие весны. Когда сходит лед, можно совершать омовения, позволив ногам войти в мутную воду. В такие почти священные минуты происходили и другие процессы, ибо жизнь, вечным символом которой служит весна, наполняется теплом и влагой от южного ветра, прилетевшего из девственного леса Барунской долины.
Голоса птиц, которых до сих пор никто здесь не видел и не слышал, этим утром становятся предвестниками каких-то событий. Возможно, птицы были занесены в ледовые просторы базового лагеря ночным ураганом; голоса их, тревожные, отчаянные и даже что-то предрекающие, касаются нашего слуха, и нам очень хочется уловить в этих голосах надежду на весну и благополучное возвращение.
Итак, в те минуты, когда солнце миновало зенит, Мишо и Милан остановились на вершине скалы и альтиметр показал высоту более 7300 метров, то есть — в зоне смерти, если верить книгам, научным наблюдениям и утверждениям физиологов. Они стали на том месте, где будет лагерь 4, и занялись строительством жилищ, укрытий и очередного выдвинутого вперед поста экспедиции. Два дня назад шерпы, Милослав Нейманн и Лео Паленичек принесли сюда продукты, две палатки и спальные мешки с надписью «лагерь 4». К своей радости, мы нашли тут оставленные в 1973 году две старые палатки, которые еще можно было использовать, три спальных мешка, лопату для снега и желтый баллон с кислородом.
В то же время Зденек Брабец, Игорь Новак и Мирек Пельц поднимались с грузом по «Ножу» в лагерь 3, а Карел Шуберт стоял под скалой на снежном гребне, на котором расположен лагерь 4, может быть только осматриваясь, а может быть и фотографируя.
И в те же минуты Дава Цзеринг и Анг Пхурба, раздетые до пояса, сидят перед своими палатками в базовом лагере, выворачивая наизнанку теплое нижнее белье и старательно осматривая швы и каждую складку на предмет обнаружения великолепных экземпляров «вшей платяных». Мингма готовит обед, а Иван побрился и, пренебрегая традициями пасхального понедельника, совершил омовение, но не в реке, как то предписывают религиозные обычаи, а в ведре горячей воды на материальном складе. После этого он извлек из соответствующего ящика на продовольственном складе сухой пудинг и принялся за изготовление этого замечательного блюда.
Лео делает ванночку для отмороженного большого пальца, альпинисты поднимаются в первый, третий и четвертый лагеря. А пасха близится к концу.
Анг Ринсин, бывший почтальон ее величества королевы Виктории, императрицы Индии, принес приятные известия с родины, и среди них одно, которое напомнило нам С. К. Нейманна, «Песни древнего Китая», Богуслава Мартину — в общем нечто с трудом поддающееся определению, но что мы называем родным домом:
Эти стихи — один из немногих приветов нам — были присланы из Гавличкова Брода. В такое время река с прекраснейшим названием Сазава шумит порогами меж гранитных берегов Высочины, и ивы цветут в ее излучинах у поселка с красивым названием Смрчна (букв. «Еловая». — Прим. пер.).
Если вам в таком настроении взбредет в голову поразмышлять, отчего красивые названия чешских и моравских рек преимущественно женского рода и имеют удивительные окончания -ава, скорее избавьтесь от подобных филологических реминисценций. Ибо это означает, что вы еще недостаточно акклиматизировались. Ведь действительность экспедиции так далека от любых, даже самых красивых, женских имен...
Лагерь 4 поставлен почти через месяц после прихода альпинистов в базовый лагерь. Месяц длилось строительство четырех промежуточных лагерей, ремонт и провешивание сине-белой тропы до высоты 7300 метров. Стена и ребро уже не голая скала, не сухой лед; свежевыпавший снег затрудняет восхождение по «Ножу», усложняет подъем по ребру и к лагерю 5, где Милан Кришшак, Михал Оролин и Карел Шуберт укрепляют уже пятую веревку. Плохое самочувствие, дурное настроение и зубная боль постигли новичков Игоря и Мирека в лагере 3; они возвратились в базовый, а их сменили Иван Фиала, Владо, Лео, Гонза Червинка и шерпы.
На ребре Макалу не бывает «мертвого сезона». И никогда не бывало, хотя за него говорили жестокость местного климата, миллионные армии вирусов и стрептококков, воспаления надкостниц и весь комплекс высотных недомоганий. И в день, который стал предвестником весны, повалил снег, в мгновение ока покрывший базовый лагерь и все вокруг десятисантиметровым слоем. И под громовые раскаты первой весенней грозы, пришедшей в Барунскую долину с юга через перевал Исва Ла, остается только лежать в палатке, стряхивая снег с палаточного брезента, — и ждать.